Спектакль

Мать

Режиссер Дмитрий Акриш решил, видимо, несколько подзапутать зрителя, назвав свой спектакль по пьесе Горького "Мать". Однако, спектакль - не по мотивам романа "Мать", это пьеса "Васса Железнова". Произведение известное благодаря великолепному фильму Глеба Панфилова с Инной Чуриковой в главной роли. Но! Фильм сделан по второй редакции пьесы. Почему Горький основательно переделал сюжет (совершенно другие дети, например, у Вассы), оставив центральный образ властной главы купеческой семьи, а не создав другую героиню, другую купчиху? Наверное, чтобы тоже запутать читателя. А в Театральном центре "На Страстном" играют первую редакцию. Сам режиссер присутствует на сцене и в качестве актера в роли Михаила, управляющего.

Вассу Железнову (Марина Дегтярева) вольно или невольно сравниваешь с Чуриковой, ибо, Чурикова задала высокую планку для роли. Возможно, и режиссер находится под мощным влиянием созданного ею образа, поскольку героиня "списана" один к одному. Тот же визуальный типаж, худощавая, глаза пронзительные, прическа - гладкие волосы, тщательно зачесанные в пучок, интонации те же, манера говорить с нажимом. Образ сыгран цельный и выразительный, одежда, пожалуй, его портит - какой-то стеганый халат огромный поверх ночной рубашки.

Сын Павел (Григорий Южаков) - броский яркий в меру брутальный актер играет с такой сильной энергетикой, что возникает недоумение, Павел - импотент или изощренный девиант? Почему от него бегает сумасбродная сексуальная жена Людмила (Анастасия Дьячук), которую трясет от одной мысли о его прикосновениях? Бегает она и в одежде, и весьма привлекательно полуодетая, и просто в красных прелестных панталончиках, демонстрируя сексапильное тело. Но бегает, убегает, гуляет от мужа с агрессивно брутальным дядей Павла Прохором (Виктор Ворзонин).

А перечитываем Горького: Павел физически непривлекателен, возможно, горбун, физическое уродство наложило отпечаток на характер, да и Людмила вышла за него замуж от безысходности. Не знаю, не знаю, стоило ли гримировать актера, как Милляра под Бабу Ягу. Но у Горького все просто и ясно, а со сцены показывают полностью обнаженного Павла под душем спиной к зрителю, и со спины во всяком случае У Павла все хорошо, все замечательно. Зато служанка Липа (Александрина Питиримова) посажена в инвалидную коляску, на которой она и выполняет все работы по дому.

Дочь Вассы Анна (Мария Милешкина) в отличие от слабо одетой Людмилы строгая, застегнутая на все пуговицы дама, не уступает в выразительности игры главной героине. Режиссер, заметив у Горького упоминание о том, что она стала курить, вкладывает в ее руку изящный мундштук с сигаретой, и курит Анна много.

Кроме упомянутых режиссерских находок - Людмилы в панталончиках, душа, льющегося прямо из-под потолка сцены, инвалидной коляски для служанки, крайне эффектны и неожиданны "водопад" зеленых яблок, огнетушитель в руках хрупкой Натальи (Полина Галкина) и танец персонажей под клубную музыку.

Со сцены просто прет мощной волной энергия актеров, от движения, от реплик, даже от пауз, от звенящей тишины между диалогами, в большинстве своем пропитанными ненавистью к друг другу людей, попавших в ловушку, жаждущих денег, чтобы вырваться из клетки. Ненавистью, болью, жалостью, страданием, жестокостью.

В спектакле заняты молодые актеры, выпускники ГИТИС (Л.Е.Хейфеца), вижу их не в первый раз, но каждый раз поражаюсь, насколько они выкладываются на сцене, насколько у них отсутствует автоматичность некая, когда актеры словно создают перегородку некую между собой и ролью, чтобы не погрузиться, не вжиться, не упасть, не пропасть. А тут ее нет словно бы, по живому режут себя. И после окончания спектакля такая усталость глубочайшая на лицах вдруг, такое "выныривание" из роли "кто я сейчас", с минуту-другую буквально.. Нарастится оболочечка со временем, толстокожесть актеру необходима, но сейчас у зрителя есть возможность увидеть неотретушированные опытом эмоции артистов, и это здорово.

Когда я вышла из зала, сначала у меня было ощущение, что я «все поняла». Но потом, когда я обдумывала увиденное, это ощущение значительно уменьшилось. Вроде бы все линии сошлись в одной точке, но все ли линии я разглядела? И я взялась читать пьесу.
Пьеса для меня оказалось сложна – тем, что в основном реплики представляют собой не прямые высказывания, а некие намеки, отсылки к информации, которая известна героям – но нам-то нет. При этом героев в пьесе довольно много, и у каждого своя история, своя тайна и свои особенности, и в итоге все эти отсылки к прямо не обозначаемой информации нужно сложить в общую картину для каждого из них и для каждых отношений между ними. Когда читаешь, можно просто вернуться и перечитать. А вот когда смотришь спектакль...
Когда смотришь спектакль, конечно, помогает то, что информацию сообщают не только слова, но и всяческая невербалика. Но все же приходится очень напряженно следить за действием, напряженно слушать – почти за каждой репликой стоит не обозначенный явно смысл, его нужно мгновенно вычислить, осмыслить и запомнить. Внимание занято полностью, отвлекаться нельзя, воспринимать в отрыве от контекста – нельзя.
Я снова удивлялась публике – ведь они находили время, чтобы хохотать! Видимо, понимали все быстрее, чем я :-) Мало того что для меня это все-таки была драма, а отнюдь не комедия – может быть, я слишком серьезно все воспринимаю?.. – мой собственный смех отвлекал бы меня ненамного меньше, чем чужой...

Если говорить о тексте, то спектакль очень во многом повторяет пьесу, но при этом воспринимается иначе. В нем гораздо больше напряжения, отчаяния, динамики. Плюс он «осовременен», в нем есть ряд эпатажных моментов, и даже Наталья ходит «на каблуках по грязи».
Во многом динамика и напряжение – заслуга главной героини. Мне очень понравилась Васса в исполнении Марины Дегтяревой. Она вся как натянутая струна, каждую секунду. С кем бы и о чем она ни говорила, видно, что она не знает, куда девать панику, что делать со своим ужасом, что выливается то во всплески отчаяния (редкие), то в агрессию (частую). Она не говорит спокойно никогда – кричит, плачет, приказывает, срывается... Она как бы мать – но как бы уже и не мать, а некий монстр, какой-то своей частью утративший человеческий облик. То вроде бы проскальзывает в ней что-то человеческое, но как только угроза развала становится явной – она снова впадает в почти-безумие.
И все остальные вращаются вокруг нее, как планеты вокруг светила, но не медленно и размеренно, а бешено крутятся, постоянно меняя траектории, и все превращается в какую-то смертоносную круговерть. И даже смерти – как бы проходные факты, им уделяется много времени и внимания, но суть вообще не в них. Смерти – скорее отражение жизни, такой вот кривой, покореженной, отчаянной жизни каждого по отдельности и всех вместе.

Мне понравилось, как устроена сцена, – она отражала суть: ничего лишнего, предметы не отвлекают на себя внимание, но в то же время задают и поддерживают динамику.

Было и то, что не понравилось... Вот раздевание на сцене – точно вызвало неприятие. Мне кажется, произведение достаточно серьезное, чтобы не было необходимости «украшать» его излишним эпатажем. «Хоть какое, но внимание, хоть чем, но зацепить» – подход, уместный для комедий, не обремененных излишним смыслом. Но здесь – не тот случай. Вот уж точно ничего бы не потерял спектакль без этих моментов.
Про курение на сцене – ну это тоже моя «больная тема». На мой взгляд, оно бывает оправданным в одном случае из десяти. В этом спектакле оправданных случаев я не обнаружила.

Всё та же известная нам история семьи. Всё та же "железная" Васса.
Всё те же попытки сохранить под крышей дома выросших и отчаянно мечтающих улететь птенцов.
Но с первых же минут, да, даже секунд - это новый взгляд на происходящее. Буйная энергия молодости, бьющая через край.

Очень понравилось сценическое решение, очень понравились падающие яблоки и очень понравилась льющаяся вода.
Удивляет. Запоминается. Классно!

И первый, кто понравился из персонажей - Липа! (Александрина Питиримова). Такая задорная и искренняя, что даже коляска её не испортила :)
Второй мне врезалась в память Людмила (Анастасия Дьячук). Своей яркостью, внутренней свободой и какой-то трагической беззащитностью.
Третья - Анна (Мария Милешкина) - пожалуй самая прочувствованная роль.

А что же Васса? Настоящая Васса появилась для меня после фразы "скончался". Она словно бы стряхнула с себя оцепенение ожидания и распрямилась в полный рост. И дальше по нарастающей. С каждой секундой всё мощнее и мощнее, что в финальной сцене я уже приняла эту Вассу безоговорочно.

Спектакль, который я точно запомню.
Браво!

Мне понравилось как режиссер обращается с деталями.
Вот Васса Петровна - стержень и железная рука всей семьи, властная, прагматичная, жесткая, ходит по сцене в строгой верхней одежде... из-под которой торчит ночная сорочка. Как если бы человек впопыхах накинул бы некую роль сверху, просто чтобы можно было выйти к людям. И эта беззащитность, неподготовленность к происходящему потом выражается и в ее песнях, и жестоком, почти фанатичном невидении своих детей отдельными людьми, настаивание на принадлежности к Дому. Проглядывает то тут, то там, как белый хвостик ночнушки.
Вот Прохор - назначенный злом Семьи, и тщательно оправдывающий это назначение. Но лишь Прохор, кажется, единственный из всех, имеет нечто большее, нечто вне Семьи и Дома: у него голуби, сын в Москве и письма к сыну.
И все герои - они как будто попаданцы из других миров. Термин фентезийный, но, как мне кажется, подходит и тут: все они целились куда-то, но попали сюда: в этот Дом, в эту Семью, к этой Матери. И теперь они все друг другу вынужденные родственники, соперники, соубийцы.
Все, кроме Вассы, Матери. Только она именно там, где и должна, а главное, хочет быть. На своем месте, в своем времени, со своим окружением. Актриса сыграла очень сильно эту смесь из фанатизма, человечности и безысходной необходимости быть стержнем разваливающейся жизни.
От спектакля есть ощущение смешения времен. Вроде бы происходящее должно относиться к началу прошлого века, но языковые отсулки, ситуативные какие-то моменты создают иллюзию, что происходящее современно зрителю. Намеренно ли это сделано? Такое вот осовременивание сейчас в моде, или является важным условием "правильного" восприятия, или намек на то, что ничто не изменилось за эти сто лет? Например, эпизод со срыванием с себя одежды и обнажением не показался мне ни обязательным, ни шокирующим. А вот словесные отсылки к тому или иному времени ощущались именно "говорящими": герои то начинают использовать слова и форму речи явно из другого культурного и временного отрывка, то наоборот донельзя современным языком иллюстрируют "беганье в каблуках по грязи". Интересно было бы узнать что этим хотел показать режиссер.

Спектакль заканчивается звуками ударов: то ли заколачивают Дом и Мать в нем, то ли наоборот вскрывают. Но это уже как будто и не важно. Из выживших физически, морально, мне кажется, не выжил никто.

В фае Аншлаг , толпа людей собравшаяся посмотреть "Мать".
именно Мать убедительна во всей своей актерской подачи . Именно она проживает образ играя.
Не смотря на свежесть лиц , частичную шаблонность сценария , уж очень меня цепляют фразы
- я что тебе сказала . ты меня понял . и другое , спектакль вполне может жить .

Впервые видела сцены с раздеванием и сексом.

Мать раздета , оставаясь в одежда, она оголилась нервами от трудностей , она страдает за детей, страдание матери - жизнь в беде.
смотреть не смотреть вам решать.