Юрий Александров долго избегал «Сельской чести» — не хотел возов сена и пыльных кринолинов на сцене, как это бывало в других постановках. Новый спектакль выдержан в черно-белой гамме, в нем много танцев, а в финале — брызги крови, означающие гибель любви от безрассудной страсти. Режиссер уверяет, что работал в рамках веризма — эстетики предельного жизнеподобия, приверженцем которой был композитор Масканьи. Уточним: это не веризм, а проникновенный трэш, вполне в духе Александрова.