Фильм

У истоков жизни

Камерная лента Ингмара Бергмана, в которой он ухитряется при помощи ограниченного пространства и количества персонажей рассказать об отношении женщины к материнству больше, чем тома и бесконечные журналы, посвященные этой тематике. Родильная палата в обычной больнице. Три разные женщины в ней. Сесиллия (Ингрид Тулин) попадает туда раньше, чем нужно было – в силу внутренних болей и проблем, у нее происходит выкидыш. Винит она в этом в первую очередь себя, потому, что не нашла в себе силы спорить с нелюбимым мужем (Эрланд Юзефсон), который не очень хочет ребенка. Стина (Ева Дальбек) – ее прямая противоположность. Она уже в возрасте и очень любит своего мужа, вместе с которым они ждут ребенка. Однако роды никак не начинаются, и это ее беспокоит, хотя она и старается это скрыть за веселым настроением. Третья женщина, и не женщина-то, по большому счету. Йордис (Биби Андерсон) – очень молода, хотя уже и беременна от своего молодого человека, который ей заявил, что она должна сделать аборт, чего она делать не хочет, так как уже проходила это и очень боится повторения. Терзания трех женщин, их страхи, разочарования, надежды. Мужчины тут лишние.

Фильм, который Бергман снимал при полном участии настоящих специалистов одной из шведских родильных клиник, на самом деле своей тематикой слегка удивляет. Вопрос даже не в том, что он взялся (и смог!) снять фильм, в котором разбирает очень сложные, тонкие, непонятные большинству мужчин женские проблемы – в этом он вообще лучший специалист за всю историю кинематографа. Удивительно тут то, как автор резко перешел от экзистенциальных, наполненных тяжелыми метафорами, фильмов о смерти, вроде «Земляничной поляны» или «Седьмой печати», к довольно физиологической бытовой драме, посвященной рождению. Поэтому нет ничего странного и в том, что фильм не пользуется подобной популярностью и многие его по той или иной причине не видели, да и международного успеха фильм не снискал. И это вопреки тому, что попал в конкурс каннского фестиваля, где выиграл несколько наград, в том числе и практически беспрецедентную награду сразу трем женщинам, сыгравшим три главные роли в этой ленте – Андерссон, Дальбек и Тулин. Сам Бергман тоже там что-то отхватил.

Фильм резко отличается и по настроению – задыхающаяся, потная драма в тесной комнатушке, вызывающей приступы клаустрофобии. Три женщины разного возраста, разного опыта, разного круга общения. И все они, так или иначе, страдают. Режиссер старается провести такой пунктирный знак равенства между болью всех трех женщин, и пытается рассмотреть проблему отношения к предстоящим родам, как человек, который в этом кое-что понимает. Может быть, благодаря тому, что у него у самого было к тому моменту пятеро детей. Впрочем, сам он признается, что мало что знал о процессе родов, так как тщательно избегал возможностей попасть в больничную палату, где рожала его любимая женщина. А вот когда решил снять подобный фильм (то ли потому, что чувствовал за собой долг, то ли еще почему), то отправился в больницу, где лицезрел процесс рождения ребенка собственнолично.

Что же касается стилистики, то и тут Бергман несколько не очень характерен себе того периода. В следствие того, что сценическое пространство фильма сильно ограничено, картина буквально изобилует крупными планами. Это мощно помогает передать эмоциональные потоки и импульсы, пульсирующие от образов трех женщин, испытывающих боль. Подобный прием не самый редкий в постановочной палитре режиссера, но так, чтобы он его использовал относительно довольно физиологических форм страдания где-то – вспомнить сложно. В фильме вновь много монологов и диалогов, что напоминает о более ранних картинах, чем этого периода, ведущего к звенящему и многозначительному молчанию. Здесь же, за неимением возможности использовать внешние выразительные средства, Бергман вынужден использовать по максимуму то, что у него есть в распоряжении, то есть – разговор и шикарную актерскую игру.

Забавно, что по выходу фильма в прокат, из залов начали поступать отчеты об удивительных случаях потери сознания, причем среди мужской части зрителей. И ведь нельзя сказать, что фильм шокирующий или скучный. Может быть, просто такое совпадение, но, будьте начеку. А вот критики, вопреки обычаю, приняли новый фильм режиссера на ура, даже называя его лучшим фильмом в творчестве вообще. Не все, конечно. Были и придирки. Но в целом картина сложилась непривычная, для шведской киножурналистики. Таким образом, очевидно, что работа получилась хоть и не очень обычной для Бергмана того времени, но очень интересной и важной. Снимать на эту тему что-то – глупо, а думать, что можно к этому фильму что-то добавить – наивно. Да и в отрыве от родильной темы, тут есть, на что действительно посмотреть. Этакий кусочек театральной пьесы, сконцентрированный в кинематографический сироп без потери драматургических качеств.