Фильм Первому игроку приготовиться

Спилберг в гостях у геймеров

В 2045 году любимое и более или менее единственное развлечение человечества — виртуальная вселенная OASIS: колоссальное игровое пространство, где аватары зарабатывают деньги, сражаются с монстрами, танцуют в клубах и так далее. Создали «Оазис» два друга — Огден Морроу (Саймон Пегг) и Джеймс Холлидей (Марк Райлэнс), но один ушел из компании, а второй несколько лет назад умер чудаковатым триллионером. И оставил завещание: тот, кто найдет спрятанные в «Оазисе» три ключа и с их помощью пройдет квест, получит долю Холлидея в его компании, то есть де-факто станет управлять миром. С тех пор все безрезультатно ищут эти ключи. Корпорация IOI во главе со злодеем по имени Нолан (Бен Менделсон) мечтает забить «Оазис» рекламой и снарядила целую армию геймеров. Остальные просто стараются для себя, поодиночке или сбившись в кланы. Уэйд Уоттс (Тай Шеридан), 18-летний сирота из трущоб Колумбуса, Огайо, надев VR-шлем, превращается в татуированного анимешного блондина Парсифаля, у которого есть несколько союзников, в том числе бойкая девица с ником Артемида (Оливия Кук).

В российских кинотеатрах только прошло «Секретное досье», типичный поздний Спилберг — элегантный, назидательный и скучноватый (тут можно спорить, впрочем), как пришло время Спилберга винтажного — захватывающего дух фантастического блокбастера для всех возрастов. «Первому игроку приготовиться» поставлен по одноименному роману Эрнеста Клайна, киномана и геймера, чьи гиковские фантазии в золотой век этой субкультуры, который мы наблюдаем в последнее десятилетие, стали бестселлером.

Своеобразие книги, насколько можно судить по отзывам, заключается в том, что поп-культурные отсылки являются в нем не украшением, а центральным номером, отодвигая на второй план и сюжет, и характеры. Оправдано это так: покойный Холлидей был фанатом 80-х (время его детства, очевидно), а чтобы пройти квест, нужно нырнуть в его сознание, а следовательно, полюбить Duran Duran, куклу Чаки и Бакару Банзая. В фильме это осталось, но, видимо, в чуть меньших масштабах — хотя все равно страшно даже представить, какие ресурсы были брошены на переговоры с правообладателями всего того сакрального барахла, которое здесь без передышки мелькает, порой на считаные секунды: от Кинг-Конга и Толкиена до каких-то дремучих видеоигр.

Известная ирония состоит в том, что Спилберг — разумеется, один из главных кумиров Клайна, и скромному режиссеру пришлось по возможности игнорировать собственный вклад в мировую культуру. Впрочем, тут не все так просто. То, что блокбастеры Спилберга — кино глубоко личное, давным-давно общее место, и в «Игроке» у режиссера обнаруживается целых два альтер эго. Юный брюнет в очках, оставшийся без родителей, — это, понятно, классика (Шеридан даже внешне похож на Спилберга в молодости). Но есть еще Холлидей, создатель волшебных миров, одинокий гений; Райлэнс играет его как старичка-подростка где-то на краю аутистического спектра, со слегка заторможенной речью. Отчасти Стив Джобс, отчасти Гудвин, отчасти герой Энтони Хопкинса из «Мира Дикого Запада», только добренький (как известно, все демиурги и маги — пожилые англичане). И конечно, это тоже Спилберг, автор нескольких из самых популярных сказок в истории человечества. Таким образом, «Игрок» — фильм про то, как молодой Спилберг встречается со старым. Что, конечно, страшно трогательно. Другое дело, что напутствие старика настолько смехотворно, что даже юный герой над ним потешается, но, видимо, в этом как раз и состоит бесценный урок.

Вялый финал — не единственная драматургическая проблема фильма. Слишком многое в этом мире приходится объяснять закадровым комментарием. Слишком многое все равно остается непонятным. Скажем, механика управления аватарами: герои то совершают немыслимые трюки, не двигаясь с места, то не могут вставить виртуальный ключ в скважину, потому что в реальности потряхивает. Или вся линия про IOI: что за работу люди делают в долговых центрах? Что за Сопротивление, которое появляется и тут же навсегда исчезает? Чем до финальной сцены занято государство? Есть ли хоть одна модель будущего, реального или виртуального, в которой не предусмотрена планета-казино?

В пресловутых фильмах 80-х за «diversity», многообразие форм, цветов и ориентаций, обычно отвечал толстый мальчик. Теперь у Спилберга все сделано по новейшим методичкам, но настолько робко, что весь смысл теряется: скажем, в команде героев есть чернокожая лесбиянка, но что она лесбиянка, можно только догадаться (или прочитать) самому, а у другого персонажа есть физический дефект, но он такой незначительный, что и говорить не о чем. И не совсем ясно, к чему вообще все это внешнее разнообразие, если оно не подкреплено разнообразием внутренним; между тем в головах и сердцах героев, включая Уэйда, не происходит ровным счетом ничего, заслуживающего упоминания.

Впрочем, в войне формы и содержания — а не про это ли виртуальная реальность? — у Спилберга не впервые побеждает первая, и в его случае с этим очень легко смириться. Автогонки с препятствиями (крупными) по Нью-Йорку, танец в невесомости под «Stayin’ Alive» (восьмидесятыми дело совсем не ограничивается), совершенно грандиозная прогулка по фильму «Сияние», превращенному в пещеру ужасов. Какое мастерство и, главное, какая дисциплина: фантасмагорические полеты камеры по «Оазису» чем-то напоминают последнюю картину Люка Бессона, но насколько Спилберг собраннее, четче, проще. Наверное, горячей любви к Пакману и Джону Хьюзу маловато для интересной истории, и под конец от постоянного подмигивания у Спилберга начинает дергаться глаз, но это, ей-богу, не худшие два часа в любой реальности — экскурсия по морю с китом в роли гида.