Рок-идол (Кармак), будучи проездом на тропическом курорте, выпадает спьяну за борт — к поросячьей радости случившейся поблизости юной фанатки (Байнс), которая тотчас же кидается следом, выгребает с кумиром на пустынный берег и начинает его там нянчить. Пока мировая пресса трубит о гибели молодого бога, девица топчет тропинку к его сердцу, ловко маскируя от глупых красивых глаз кумира тот факт, что их робинзонада происходит практически на заднем дворе местного ранд-отеля.

Смотреть, как ухоженные американские дети, на пути к заветной роли наверняка перегрызшие горло не одному сверстнику, играют фарисейские сюжеты про «насильно мил не будешь», «ни поцелуя без любви» и «не все то золото, что блестит», — само по себе довольно волшебно, но в данном случае есть и дополнительный резон расплыться в улыбке. Режиссер Клейзер — дольфлундгреновской наружности тевтонец (он легко сошел бы за папу артиста Кармака, играющего тут рокера: нижние челюсти обоим явно отливали на одном и том же крупповском заводе) — всю жизнь ставит мюзиклы и пляжные мелодрамы и в обеих ипостасях когда-то вошел в золотой фонд: в его послужном списке вечно прекрасный «Бриолин» комфортно соседствует с несусветной «Голубой лагуной», уже четверть века остающейся самым успешным опытом по проекции неразбавленного солнечного идиотизма на киноэкран. И этот дурацкий анекдот про таланта и поклонницу он снимает не как эмтивишную комедию (так сделал бы на его месте любой другой) и не как курортный вариант «Мизери» (так сделал бы кто поумнее), а c каким-то беззаботным счастливым пренебрежением ко всему на свете — кроме синего морЯ и белого песка. Как и ясноглазые герои «Голубой лагуны», всю жизнь просидевшие на берегу, наблюдая за совокуплениями морских черепах, ничего, кроме звериной ненависти, Клейзер этой своей благостной творческой манерой не вызывает — но это, очевидно, наша проблема, а не его.