Фильм

Крылья

Сразу скажу, что от некоторых эпизодов фильма, так похожего по своему настроению на хуциевские ленты, в прямом и переносном смысле кружилась голова. Как известно, фильм рассказывает о пожилой жительнице провинции, когда-то давно до войны, жившей в Москве, а во время войны истреблявшей нацистов в воздухе. Эта женщина не может отчего-то совсем-совсем находить общий язык со своей дочерью, со своим другом, со своими подопечными-учениками (она директор училища). Она гордая сильная властная женщина. Можно сказать, бывшая Валькирия, а, как известно, Валькирии бывшими не бывают. Всю ленту бродит этот человек по улицам городка, встречается с людьми, изображает веселость и легкость характера, пряча порой стальные нотки в собственном голосе, но ты сразу видишь в этом человеке надлом. Тот самый обычный человеческий, слишком человеческий надлом, который человек носит в сердце и памяти своих как тяжкий груз, изо дня в день, всегда с собой, и надломом этим не с кем поделиться – да потому, собственно, он и надлом. Все пути-дорожки ее прогулок возвращаются на аэродром, к самолетам, пилотам, хотя она давно не летает. Мысленно – она все еще в небесах, а небеса, они такие, от них не хочется уходить, к ним всегда хочется возвращаться. Только во второй части фильма режиссер как будто объясняет причину надлома, говорит «потому» на вопрос «почему она, черт ее побери, несчастна?» И Шепитько делает это очень неожиданно. Она проводит героиню свою по улицам городка в очередной раз, и внезапно вышибает землю из-под зрительских ног обычными в кинематографе флэшбеками, но флэшбеками, которые действуют совершенно как пощечины, когда заканчиваются стоп-кадрами. И героиня нет, она не плачет, но вдруг понимаешь, какая пропасть между ней и героиней, скажем, «Служебного романа», с которой первое время хотелось ее сравнивать. У героини «Крыльев» больше нет крыльев, но зато они были! И чувства человека, оставившего где-то далеко в прошлом что-то очень важное, главное, святое и единственное, похожи на чувства ангела, отрезавшего себе крылья, ножницами, по живому, без наркоза. Ангела, отрезавшего себе будущее, из верности прошлому. Этот человек подобен адепту религии одного племени «Бестиария» Борхеса, покланявшегося Прошлому. Человек этот, идущий в будущее спиной вперед, смотря назад, выискивает на горизонте какие-то всполохи, зарево того нежного пожара чувств, которые с каждым шагом в будущее, все менее заметны. Прошлое для героини «Крыльев» - черная дыра, магически притягивающая все ее мысли и чувства, точка в пространстве-времени, на которую она смотрит, куда бы ни шла. И она знает, что единственная возможность достучаться до этого прошлого – это достучаться до небес. В прямом, в ее случае, смысле.

Превосходное кино, полное замечательных кинематографических эпизодов-виньеток, запоминающихся персонажей, обаятельных и простых, впечатывающихся в зрительскую память намертво. Имеет ли смысл смотреть? Обязательно. И не потому обязательно, потому что это Великое Кино, а потому, что это очень красивое и доброе маленькое кино. Ничего не объясняющее и ничего не доказывающее. Оставляющее своим финалом зрителя в воздушной пустоте на высоте 1500-2000 метров над уровнем моря в прострации, мол, думайте сами, к чему все это было. «Крылья» - фильм, который стоит посмотреть хотя бы ради единственного минутного эпизода падения одного самолета и кружения над ним другого – эпизода, до боли напоминающего нарезающего виражи кричащего лебедя над телом подбитой подруги. Самолет летит, кружится, вверх-вниз, словно раздумывая, не упасть ли следом, и камера следит за его полетом в отрешенном от этой прекрасной и страшной картины оцепении.

Фильм - эпитафия всем властным тёткам от Петренко до Матвиенко, которых высокое начальство выдвинуло по общественной линии и забыло задвинуть обратно.
И тётки то - они были хорошие когда-то - добрые и весёлые, но случилась с ними общественная линия (а они девушки ответственные) и пошли они по своей карме и пошли, нанося непоправимую пользу выжигая огнём и мечом (из лучших побуждений, конечно же) всё разумное доброе и вечное на своём пути.
Таких вот полумёртвых-полуживых начальственных баб в России - миллион - от директрис в школах до министров и вице-премьеров. И скрывается за их луи витонами, шанелями и разными женскими понтами большое человеческое несчастье.
Жалко их. Вовремя не остановились. Или остановить их было некому.
Не то чтобы я женоненавистник или антифеминист - ведь власть она монстров не только из женщин делает, но и из мужчин тоже. Но женские версии монстров получаются - на мой вкус - более страшными.
И Шепитько жалко свою героиню, которая на наших глазах превращается непонятно во что. И Майя Булгакова показывает эту метаморфозу совершенно искренне на недосягаемом уровне актерского мастерства.
Героиня сама осознаёт, что гибнет и цепляется из последних сил за то, что может дать ей жизнь - за мужчину, за небо, за крылья, за самолёт. И улетает.

"Крылья" 1966 года Ларисы Шепитько - наше с вами национальное достояние. Постараюсь объяснить.

Создателям картины удалось рассказать мне о жизни и её смысле за один час и 26 минут. В это время они вложили столько любви и боли одновременно, столько мудрости и красоты, что сложно оторваться и после финала тяжело вернуться в повседневность. Лариса Шепитько и её коллеги рассказали не просто о старости или о молодости, они поведали историю человека с его энергией, его призванием, его любовью, ненужностью. Детям нет дела до родителей. Старые самолёты завозят в большие ангары. Людей нет, но от них остаются фотокарточки в музеях. "Экспонаты" ещё живы, но дети в музее уверены, что они умерли. Динозавры умерли. Картошка похожа на утёнка и надо её оставить. А кто-то приглашает на вальс, но она "пошутила", не заметила.

Главная героиня в школе мечтала стать актрисой. Подруг не видела пять лет. Их голоса только на магнитофонной плёнке. Нерадивая журналистка замечает морщины и пишет об этом в своей статейке. Дочь торопится уйти. Ученик не понимает и "ненавидит". И главная героиня тоже не понимает. Она грубая, слишком сильная, чересчур строгая. И ранит человека, который её любит. И не замечает этого. И не может быть всегда чуткой. Но вправе ли мы её обвинять в этом? Ведь мы не знаем, почему она стала такой. Ненужной никому. Даже воды нет в кране, чтобы помыть барбарис. Только небо спасает - дождь начинается. И в этом небе она летела на своём самолёте - за другим самолётом, подбитым и мёртвым. Таких сцен в мировом кинематографе мало.

- Поговори со мною, - просит её бабушка из-за двери, не снимая цепочку. И протягивает пирожок. Вокруг нас много людей, с которыми никто не говорит. И дочь уже готова остаться, да она сама отталкивает: "Иди". Цепочка на двери.

Ещё это фильм о молодости. Лучше которой уже не будет. Этот диалог с героем далёкой войны - кульминация картины, её поэтическая вершина. А таких поэтичных фильмов в мире снято мало.

Это картина о людях той эпохи. О тех, кто не может, чтобы "пусть другие", они всё сами. Это военное поколение, которое уходило и ушло. Они знают, что нужен синоним и что нельзя мальчикам драться с девочками.

Шепитько - режиссёр гениальный (эту картину она снимает в 28 лет!). Она блестяще выстраивает мизансцены. Она замахивается на Чехова и равна ему - на экране создаётся ощущение трагедии на фоне обыденной жизни, душно на экране, асфальт плавится, пожарные тушат пожар, которого нет, "в Москву" хочется, две женщины вальсируют в пивнушке, а мужики наблюдают... Из фильма не убрать ни одного кадра, ни одного эпизода. Посмотрите, какое начало у "Крыльев", как нам не спешат показывать героиню. Это не оператор, а чудо. И музыка, и актёры с Майей Булгаковой на авансцене. Булгакова лепит свою героиню умно и тонко - ни разу её не выгораживая, не оправдывая. Великая актриса, которой не нужны слова, которая умеет дышать на экране. А вслед дышит весь фильм. Идя к своему страшному финалу.

Самолёт завозят в большие ангары на шасси, а они должны туда залетать. Или просто не возвращаться. В ангаре человеку тесно и душно. Ему хочется в небо. Такой шанс даётся только в кино. Потому щемящий и пронзительный финал "Крыльев" прощаешь - ведь это кино. Хоть там-то может быть использован этот шанс.

Вокруг такой кипеж, а внутри — пустота и одиночество. Задолго до фильмов Ренаты Литвиновой героиня-летчица озаботилась поиском себя в земной жизни. Вроде и общественная должность солидная — депутат горсовета, и героическое место в краеведческом музее уже готово, и административная работа — директорская — имеется. Но личного счастья почему-то нет. Остаётся только танцевать вальс в пивной с буфетчицей — декаданс, да и только!