Фильм

Дикая

Блондинка в мужской рубашке и с гигантским рюкзаком, пыхтя, присаживается на скале и снимает ботинки хайкеры. Вокруг сколько хватает глаз — поросшие лесом горы. Блондинка смотрит на свою кровоточащую ногу и со стоном отдирает ноготь на большом пальце. От ее неосторожного движения один ботинок падает в пропасть. «Да пошел ты, сука!» — кричит девушка и отправляет за ним второй. За кадром мечтательно звучат начальные такты «El Condor Pasa».

Первое, что мы узнаем о Шерил Стрейд (Уизерспун): она пытается пройти Pacific Crest Trail, специально разработанный маршрут для пеших путешествий, протянувшийся на западе США через всю страну, от мексиканской границы до канадской. Это, если брать полностью, несколько тысяч километров и несколько месяцев пути по пустыне, лесам и горам. И хотя по маршруту расставлены лагеря, указатели и цистерны с питьевой водой, этим занимаются преимущественно мужчины, как правило — тренированные, часто группами. Шерил идет одна и в начале пути с трудом представляет, как ставить палатку.

Что привело образованную официантку из Миннеаполиса в этакую глушь, выясняется постепенно, через рой флешбэков, который сопровождает Шерил всю дорогу. Трудное детство, разрушенный брак, болезнь и смерть любимой матери (Дерн), последовавший за этим период беспорядочного секса и героина. Теперь Шерил шагает из Калифорнии в Орегон — рассчитывая не столько изменить себя, сколько примириться с собой.

Шерил Стрейд это, очевидно, удалось — фильм канадского режиссера Жан-Марка Валле («Далласский клуб покупателей») поставлен по ее мемуарам, опубликованным пару лет назад (в сценарий их переделал, неожиданно, Ник Хорнби). Эпическое путешествие произошло в середине 90-х, когда Стрейд было 26. С тех пор она повторно вышла замуж, родила детей, стала известным публицистом, написала художественный роман (тоже, впрочем, автобиографический) и служит украшением умеренного феминизма и шоу Опры Уинфри.

И по сути «Дикая», конечно, история немного в духе «мотивирующей» литературы с уклоном в гендерное: будь сильной, помоги себе сама, найди свое предназначение и все такое прочее. Но фильм, к счастью, не делает на этом акцент вплоть до слегка многословного финала, и «Дикая» не исчерпывается банальными уроками, которые преподносит, — здесь вполне достаточно грустных, смешных и трагических событий на три месяца пути.

Понятно, что рассказывать интересную историю про человека, который в одиночестве идет полторы тысячи километров, тяжело, но Валле с помощью воздушного, часто ассоциативного (пусть и довольно однообразного) монтажа решает эту задачу. Когда Шерил разговаривает сама с собой вслух, она в основном матерится, зато в голове у нее все время вертятся зрительные образы и обрывки фраз, которые можно протянуть на пять, десять, двадцать лет назад. Плюс — вероятно, это изобретение меломана Хорнби — строчки из песен, цементирующие рассказ: фрагменты Леонарда Коэна, Саймона и Гарфанкела и прочей музыки, которую героиня унаследовала, как и все остальное, от прихиппованой мамы. Это сделано так трогательно, что даже не выглядит претенциозно — в отличие, пожалуй, от строчек из Фроста и Эмили Дикинсон, которыми Стрейд украшает хайкерские «книги посещений».

В любом случае лучшие моменты фильма — не короткие печальные флешбэки, старательно перемешанные в хронологическом беспорядке, а монотонное настоящее Шерил, ее путь. Во-первых, это любопытно чисто технически. Во-вторых, каждое путешествие, даже такое, состоит из встреч: Шерил то препирается с человеком, который хочет сфотографировать ее для журнала про бомжей, то выслушивает сочувственные советы, то выбирает, с кем бы переспать из небритых туристов, то удирает от гопников с арбалетами — одним словом, испытывает, очевидно, все преимущества и сложности жизни совершенно свободной женщины. Валле не слишком умеет снимать природу, зато у него есть Риз Уизерспун, которая нередко тратила свою удивительную мимику на недостойные этого проекты. Здесь она, несущая сложный фильм в одиночку, как неподъемный рюкзак, делает все и еще немного. Пока ее персонаж освобождается как человек, она на наших глазах освобождается как актриса, находя красоту и смысл в собственных синяках.