Исторический, Драма |
Абдельлатиф Кешиш |
27 октября 2010 |
2 часа 39 минут |
mk2.com |
В Париже начала XIX века натуралист Кювье умело доказывает перед кафедрой коллег превосходство белой расы над негроидной. Примером служат частично упакованные в банки с формальдегидом анатомические особенности чернокожей женщины (Торрес) — большие, чем принято, размеры ряда половых признаков, сближающие ее с обезьяной. В предшествующие годы покуда еще целая негритянка будет много страдать, пить и изображать перед европейцами дикое африканское животное, служа немым напоминанием о фашистской сущности всякого белого человека.
Реальная Сара Шарки Бартманн почти два века простояла на виду у людей — сперва в роли ярмарочного фрика и развлечения парижской богемы, а после смерти — экспонатом антропологического музея; пока пришедший к власти Мандела не договорился с Францией о возвращении ее останков для захоронения на родине. Как и в судьбе героини, проблема этой, казалось бы, близкой Кешишу («Увертка», «Кускус и барабулька») истории кроется в размере — она, по-хорошему, слишком велика, чтобы у нее все сложилось хорошо. Работавший раньше немножко в формате французского Кассаветеса, с мятущейся камерой, импровизированным гамом непрофессиональных актеров и выводами где-то глубоко между строк, в «Венере» режиссер — почти что Спилберг: массовка профессиональных лицедеев, не последний исторический персонаж в центре, на каждом заднем плане несмешной фотожабой маячит мораль. После первых двух, без дураков, мощных сцен дело уже, по-хорошему, закрыто — выводы сделаны, благодарные зрители вытирают слезы. Но история будет длиться, а режиссер включать свою бормашину еще не один час, постепенно превращаясь из морального врачевателя в доктора Менгеле. Кешиш всегда тяготел к эксплуатации, но когда человеческая трагедия иллюстрировалась злоключениями кастрюли с кускусом — это было в общем о’кей. Бичуя в «Венере» триеровским «показательным примером» самих эксплуататоров, режиссер со всем своим профессиональным мастерством зовет зрителя поучаствовать в представлении, хотя разница между хохотом и слезами в зале на деле не так уж и принципиальна. Кешиш наверняка не дурак, и комментарий фильма о самом себе спрятан под слоем мелодраматических складок намеренно. Но от безусловно правильной, с неприкосновенной моралью «Венеры» в итоге все равно остается почти детская обида — будто тебя отчитали за то, чего ты и не думал совершать.
Француз тунисского происхождения Абделатиф Кешиш уже к своему третьему фильму «Кус-кус и барабулька» был зачислен в ряды выдающихся режиссеров современности. «Черная Венера» — его следующий грандиозный шаг к славному будущему, наделавший шуму на Венецианском кинофестивале в 2010 году. Картина серьезно рассматривалась в качестве претендента на победу, однако Кешиш так ничего и не получил, а ведь «Черная Венера» — это очень зрелая и сильная работа человека, который почувствовал суть кино как симбиоз развлекательного и высокого искусства.
В 2002 году в ЮАР были похоронены останки первой готтентотской женщины, которую увидел Старый свет. Звали ее Саарти Баартман и жила она аж в XIX веке. Выяснять какой вклад внесла она в исторический прогресс бессмысленно. Достаточно знать, что скончалась она от венерической заразы, будучи проституткой. Особенного, по меркам Европы, в ней была лишь огромная задница и не менее огромная вульва, характерные для представителей ее народности. Однако, Абдел Кешиш сумел снять о ней фильм на целых два с половиной часа, причем такой, который и увлекательно смотрится, и в то же время остается остро-дискуссионным.
Мы видим Саарти на сцене театра, где ее демонстрируют в качестве выловленной дикарки с Черного континента. Она в цепях. Неистовствует перед оголтелой толпой. Танцует свои экзотические танцы и дает всем пощупать свой выдающийся зад. Но что-то нам подсказывает, что женщина лишь играет. Это в XIX веке можно было наивно полагать, что у дикаря нет чувств и он столь глуп. Все становится до боли очевидно, когда Саарти покидает сцену и налегает на виски, роняя слезы. Раньше эта женщина имела ребенка и была служанкой у своего антрепренера, а потом, когда ее малыш умер, хозяин предложил ей съездить в Европу и подзаработать на ее внешности. Наивная Саарти не знала, что это начало конца, и чем выше в свет, тем ниже и распущеннее люди.
Абделатиф Кешиш снимает не только длинные фильмы, но и очень подробные. «Черная Венера» разбита на несколько сцен из жизни Саарти Баартман, каждая из которых представляет полное описание мытарств этой женщины. Кешиш показывает целиком театральные номера «Готтентотской Венеры», не упуская не единой подробности, даже психологического свойства. Более того, он показывает целых два номера, в Лондоне и в Париже, чтобы подчеркнуть «прогресс» Саарти, разрастания ее внутреннего надлома и изоляции.
Яхима Торрес, которую Кешиш нашел буквально на улице, вобщем то к готтентотам отношения никакого не имеет. Она — кубинка, и по признанию режиссера с ней было тяжело работать, несмотря на то, что ее роль не предполагала много текста. Яхима долго изучала биографию Саарти, чтобы вжиться в роль, и то, насколько ей это удалось, поражает воображение. По лицу актрисы, не существенно меняющемуся в течение всего фильма, можно прочесть все ее эмоции и переживания. Там, где Саарти сама не может сказать по-французски, за нее говорят глаза. Удивительная актерская работа, право слово. Именно благодаря Яхиме Торрес к этой малопримечательной женщине проникаешься сочувствием. Столь же великолепен и танец, который она демонстрирует публике. Для Кешиша ритмические танцы, кажется, стали своеобразной фишкой, и выступление Саарти в «Черной Венере» превосходит по зрелищности танец живота Рим в «Кус-кус и барабульке».
Стоит отметить и красоту этой полной женщины. То, что в заглавии ее гордо называют Венерой, с определенной долей условности соответствует истине. Кешиш представляет Саарти не только как драматического персонажа, но и как эротического. В фильме много откровенных сцен с ней, декадентского содержания, и Кешиш с их помощью доказывает, что стандарты красоты эфемерны. Женщина, про которую многие сказали бы, что она отвратительна в своей полноте, оказывается прекрасна.
Попробовать так сразу сказать, о чем снял свой фильм Абдел Кешиш решительно невозможно. Он и жестокости людей, и о психологическом и сексуальном рабстве, и о нравах эпохи, и о правах человека, и о самом человеке. Почему-то все ужасы, которые происходят с героиней, в итоге не вызывают такого уж сильного сочувствия, но это не потому, что сердца черствые, или глупая она, сама виновата. Вместе с ней вы адаптируетесь к дикому, и когда происходит что-то похуже, то прошлое дикое оказывается еще нормальным, и так шаг за шагом к трагическому концу, пока Саарти в прямом смысле слова не превратится в вещь. А считать людей за вещи давно уже стало более чем нормальным. Вот примерно об этом и фильм.
Из всей этой истории я вынес для для себя три тезиса:
- животное - это не тот, кого показывают в клетке - истинными одержимыми зверями являются те, кто сидит в зрительном зале, гримаснисает и пытается ущипнуть героиню за зад.
- в недалеком будущем этносы поменяются местами, и в клетке будут держать уже совсем не негресску. Франция и Агнлия, готовьтесь.
- это определенно фильм не для ночного просмотра, не для того состояния, когда безумно хочется спать, и психика пытается переварить два более легких для восприятия, уже отсмотренных фильма. А поэтому такая оценки. И финал остался мне не известен.