Все отзывы о фильме «Большой Лебовски»

Из всего необъятного творчества братьев Коэн, действительно обладающих великолепным чувством юмора, в отличие от многих других режиссеров, начавших свой путь в ту же самую эпоху невероятного успеха независимого американского кинематографа, несколько картин принято выделать особо. И не потому, что скажем «Фарго» на фоне «Игр джентльменов» смотрится как революция в жанре — кризис, равно или поздно, заглядывает ко всем гениям — но благодаря форменной иронии, стилю, присущему только их кинематографу, обнажающему самые сильные стороны в их лучших работах.

А «Большой Лебовски»на первый взгляд может показаться просто забавной комедией со странновато расставленными акцентами и путанным сюжетом, тем более что как адаптация Чайндлеровского «Глубокого сна» фильм не пригоден вовсе — Коэны, взяв за основу костяк, пошли своим путем. И рассказ о Джеффри «Чуваке» Лебовском, пассивном шалтай-болтае, без конца дымящего марихуановыми косяками и смачивающем горло «белым русским», посвящающем все свободное время боулингу, по началу не вызвал зрительского отклика. На фестивале в Торонто его фактически освистали, зрители плевались и недоуменно пожимали плечами, кассовые показатели были не то, чтобы скромными — тут будет уместнее слово мизерные. Но спустя короткий промежуток времени непостоянная публика распробовала эту, мягко говоря экзотическую комедию, да еще как; повторный выпуск в прокат показал впечатляющие результаты, на стыке между двух тысячелетий сама картина получила культовый статус, была растащена на цитаты и стала основой для целой религии; эффект, сродни которому за последние лет пятьдесят производили максимум с десяток фильмов. Парадокс же заключается в том, что ничего подлинно новаторского, претендующего на истинное величие в этих двух часах рвано распределенного повествования нет, и быть не могло — согласно идеологии, заложенный братьями в свой опус.

Главный герой, мастерски отыгранный Джеффом Бриджесом, в последствие так и не сыгравшего за свою карьеру ничего более яркого, не шибко блещет умом, он ни красавчик, ни домосед, ни уличный бродяга и ни карьерист. Это, в общем-то, вполне себе заурядный житель Лос-Анджелесовского пригорода, настолько же апатичный, насколько и ленивый в быту, тем ни менее, чисто на подсознательном уровне бросает вызов не распустившемся буржуа, но вообще консервативным ценностям одноэтажной Америки. Его жизненные устои — его же Библия, фактура персонажа не в его поступках — порой абсурдных, а порой и ребяческих — а в колоссальном достоинстве, с которой он взирает на мир, давно погребенный под грузом ложных идеалов и фальшивых ценностей, будничной рутины и извечной борьбой за нравственность, заведомо обреченной. Даже если за окном внезапно нарисуются контуры ядерного гриба (а действие разворачивается во время войны в Персидском заливе), сдвинуть с места его может лишь такое феноменальное событие для его личного, интимного пространства, как обосанный ковер, то ли персидский, то ли кажущейся персидским, идеально дополнявший уютный интерьер обители бунтаря не без причины, но без бунта.

Есть только собственный мир, также функционирующий благодаря неписанным, но не нуждающемся в доказательствах законам, и в этом мире может существовать дружба между хилым холериком Донни и экспрессивным ветераном Вьетнама Уолтером, там люди — настоящие, а игра в боулинг — отдельный вид искусства. И то, с какой изобретательностью Коэны выписывают в этой атмосфере вполне себе занятную детективную интригу — позволившей героям стать настолько объемными, что, казалось бы, они вот-вот перепрыгнуть из одного измерения в другое — достойно если не восхищения (есть и такие), то уважения — однозначно. Ведь такой самодостаточностью конкретно в карьере Коэнов обладал разве что фонтанирующий совершенно невероятной энергетикой «Бартон Финк», если брать жанр в целом — хотя при таком подходе определить его чем-то одним на вряд ли получится — вот уже почти двадцать лет не было ничего подобного.

И Коэны не были бы Коэнами, если бы не их форменный подход к концептуальному пониманию практически всех их фильмов — и речь не об иронии, и не о самоиронии, которая тут также однозначно присутствует, а о хаотичности ситуаций, выливающихся в коктейль, в котором вроде бы настолько мощному послевкусию сопутствуют негармонирующие друг с другом элементы; мастерские импровизации (да и вообще почти все персонажи списаны с реально существующих людей) соседствуют с едва ли не уходом в сюрреализм, где апофеоз полета фантазии становится невероятный реквием Лебовского в собственном сне по несбывшимся мечтам и надеждам, а смерть одного из ключевых героев воспринимается в закономерно комическом ключе. Естественность, живость материала, настолько очевидные сейчас, в общем, и возводит ценность каждого эпизода, смотрящегося абсолютно законченным, в не квадратную даже, а кубическую степень — и примерно также можно выразить восторг, сопутствующий и первому, и что куда важнее, двадцать первому пересмотру.

Мне нравиться представлять себя Чуваком, пусть и с помощью т.н. наркотиков . .....................................................................................................................................

Супер!

Любимейший фильм, шикарная комедия со своей философией и образом жизни. Лос Анджелес тех лет прекрасен.