Фильм

Мулан

Совместное производство «Диснея» и китайской компартии

В Китае времен, видимо, Раннего Средневековья у пожилого воина (Тай Ма) растут две дочки, одна обычная, а вторая, Мулан (Лю Ифэй), не хочет замуж, а хочет скакать по крышам с палкой. Тут на севере начинается война между императором (Джет Ли) и объединившимися кочевыми племенами, которым помогает ведьма (Гун Ли), умеющая принимать разные обличья. От каждой семьи в армию забирают по мужчине. Мулан, убрав волосы и забинтовав грудь, убегает служить родине.
Экономный «Дисней» продолжает снимать игровые ремейки собственных хитов времен ренессанса 90-х («Красавица и чудовище», «Аладдин», на очереди «Русалочка»): они явно поскучнее анимационных оригиналов, но свои миллиарды пока собирали. У «Мулан» же судьба, как известно, сложная, и после многочисленных переносов фильм выходит очень мудреным образом: в Америке сразу на диснеевском стриминге (с резонно возмутившей многих ценой в 30 долларов), в некоторых странах, где нет Disney+ (например, в Китае и России) — в кино, где‑то не выходит пока вовсе. Миллиард так вряд ли наберется — но ничего, «Дисней» выкарабкается.
Смешнее — или печальнее, если угодно — выглядят многочисленные скандалы, которые теперь окружают каждый диснеевский релиз: студия пытается угодить всем и, идя навстречу одним, неминуемо обижает других. В этот раз дискуссии в основном политические. «Мулан» максимально ориентирована на китайский рынок, а Китай — территория проблемная; и вот выясняется, что натуру снимали по соседству с концлагерями для уйгуров, а главная звезда Лю Ифэй (ей, к слову, 33, а не 16, как можно подумать) во время гонконгских протестов поддержала полицию, и правозащитники требуют бойкота, а тут еще торговые войны Трампа в Китаем — в общем, трудно в 2020-м снять детский фильм.
Китайские цензоры зато должны быть довольны: идея о том, что центральная власть (в несколько позабытом лице Джета Ли) — это очень хорошо и важно, выражена тут предельно доходчиво. Также чрезвычайно важна семья. Что же касается феминистского месседжа, с помощью которого «Мулан» продвигают на Западе, он тут насколько на поверхности, настолько и незначителен: в том смысле, что если женщина — хороший солдат и хорошая дочь, то мы, так уж и быть, простим ее нахальство.
Сюжет примерно такой же, как в мультфильме, но с нюансами: в частности, командир Мулан в армии и ее «романтический интерес» разделился на двух персонажей — пожилого вояку, которого играет ветеран Донни Йен, и молодого красавчика-рядового, поскольку (тут опять включился Запад) негоже проявлять интерес к младшей по званию. Легкий гомосексуальный подтекст при этом никуда не делся, поскольку полфильма рядовой заглядывается на Мулан как на мужчину. Еще есть нестрашный злодей со шрамами (артист, который его играет, четверть века назад был Маугли у того же «Диснея»). А также богиня китайского экрана Гун Ли в красивом гриме, отвечающая в своих эпизодах за все понемножку: и за фем-повестку, и за образ врага, и за магию.
С магией все плохо, причем по всех смыслах. И буквально: поскольку дракончика и прочих говорящих животных убрали, а остались только ведьма-сокол и пролетающий мимо феникс, «Мулан» в целом похожа не на сказку, а на историческую драму с элементами местного жанра уся. И фигурально: волшебство, которое дети и бывшие дети ищут в детском кино, и в выхолощенном корпоративном сценарии, и в приземленной режиссуре новозеландки Ники Каро отсутствует вовсе.
Это не то чтобы плохо или скучно, а просто бесконечно тривиально. Нынешняя «Мулан» — в меру красочная иллюстрация к не очень интересной истории. Первые полчаса Мулан готовится к приключениям, последние полчаса все ее поздравляют, в промежутке — полторы бескровные битвы, полторы драки, полромана и много пейзажей, в которых сонно растворяются лубочные китайские мудрости (формата «четыре унции могут сдвинуть тысячу фунтов») и рассуждения про энергию чи. И чем больше закадровый голос нудит о долге и предназначении, тем чаще вспоминается, что единственное предназначение этой картины — продавать игрушки в «МакДоналдсе».