Фильм «Огнем и мечом»

Ясновельможный пан, староста Чаплинский от скуки, безделья и былых обид решил устроить традиционный «наезд» на усадьбу своего соседа, шляхтича, казака Богдана Хмельницкого, воспользовавшись отсутствием хозяина. Слуг выпорол, сына Хмельницкого засек до смерти, жену похитил, предварительно надругавшись над нею. Вот так, котятки, из тупости, спеси и обычных забав скучающих помещиков и творится история. Не был бы староста Чаплинский так глуп, да если б он был хоть настолько ловок, чтоб отловить Хмельницкого, бежавшего после описанных событий в Запорожскую сечь, где-нибудь в степи и чинно его прирезать, если бы сечевые казаки, как всегда, маясь с перепою и тоски, не искали повода для очередного грабительского похода, а польские власти были бы достаточно умны, чтобы пойти навстречу извечным казацким требованиям религиозного равноправия, шляхетских свобод, денег и горилки — возможно и не было бы сейчас Украины.

Но Хмельницкий оказался быстр и сноровист, от преследователей его спас бравый поручик Скшетуский, Сечь ожидаемо взорвалась, избрала пылающего жаждой мести Богдана гетманом и ринулась в лихой и отчаянных поход, не подозревая, что речь идет уже не об очередном набеге, а о страшнейшей в украинской и польской истории войне и события покатились, подминая под себя города и веси, воеводства и целые страны. Все смешались в дикой схватке — Польша, Литва, Крым, Россия, казачество. Уж умрут все главные герои фильма, а взаимная резня еще века будет мором проходить через этот край.

За право экранизации романа Генрика Сенкевича «Огнем и мечом» Гоффман боролся долго и отчаянно, благо им уже были отсняты две другие книги трилогии — «Потоп» и «Пан Володыевский». Но никакой, даже самый неожиданный поворот событий, не мог привести к появлению этого фильма в советской Польше, находящейся под пристальным надзором восточного «партнера». Слишком остра, болезненна, злободневна тема становления Украинского государства, даже слишком болезненна, как мы видим сегодня. И очень уж острые и больно ранящие упреки бросают друг другу герои с обеих противостоящих сторон — что шляхта польская, что шляхта казацкая. Нет здесь ни эллина, ни иудея, ни абсолютно добрых и праведных, ни испорченных дикой злобой. Все смешались, измазавшись разными грязными красками, как пьяный казак дегтем, и все предстают в равной мере детьми одной матери, Польши, обласканными ею или обиженными.

Пожалуй, в этом и есть главная крамола с точки зрения российских цензоров. В «освободительной войне украинского народа» не находится места для Москвы. Все происходящее на экране и на страницах — внутренняя, польская замятня, сшибка привилегий, амбиций, которая и до этих событий, и после повторится еще не раз, и которая только по чистой случайности втянула в себя бородатых посланцев русского царя. В этом, а не в долгом описании казацких бесчинств, которым, впрочем, не уступают и польские «ответы хлопам». Обе центральные противостоящие фигуры — мощный магнат Иеремия Вишневецкий, возглавивший борьбу с мятежниками и казацкий гетман Богдан Хмельницкий смотрят с гневом друг на друга через Днепр, постепенно наливаясь пролитой ими кровью врагов.

Структура героев и романа, и фильма симметрична. Две пары противостоящих, оспаривающих первенство, персонажей. Хмельницкий и Вишневецкий бьются из-за власти над девой-Украиной, гусар Скшетуский и казак Богун делят прекрасную княжну Курцевич. И в обоих случаях шляхетская гордость осыпается накипью запекшейся крови с клинков. Виноватых и негодяев здесь нет, у каждого своя суровая правда и, главное, честь, которая ведет их по печальной дороге. Любую пару можно поменять местами — ничего не случится. Гонор, хитрость, безжалостность у князей, честь, отвага и отчаяние — у влюбленных в княжну Елену лыцарей.

Кино начинается, когда Речь Посполитая привольно почивает на лаврах, раскинувшись могучим и крупнейшим европейским королевством от песчаных балтийских дюн на севере, до поросших ковылем причерноморских степей на юге, от немецких фольварков, до лесов туманной Московии. Пышный варшавский двор, могучая армия, льстивые вассалы и послы от многих земель. Король Лир семнадцатого века в расцвете могущества. Несколько лет и один фильм — и это уже подточенный великан, распадающийся на части, сотрясаемый ожесточенной междоусобной борьбой. Будут и великие дни, но печальный конец уже почти предрешен. Впереди и Потоп, и бесчисленные смуты и конфедерации магнатов, разделы. Все то, что можно, наверное, было бы предотвратить, если б ясновельможный пан, староста Чаплинский не был так глуп…