Фильм

Моя госпожа

Шестнадцатилетний паренек Чарли Бойд, у которого еще толком не обсохло молоко на губах, влюбился. Впервые, по-настоящему и так, что стал слеп, глух и нем. Просто покорен. Милая собачонка. После внезапной, а оттого еще более трагической смерти отца, Чарли нашел свое спасение, обрел свое утешение в объятиях увлекающейся эстетским садо-мазо все еще свежей, упругой и сексуальной матроны Мэгги, годящейся ему даже не в матери, а скорее в бабушки. И очень скоро чувство, возникшее на почве эротической власти, переросло в нечто большее. И страшное.
В пору окончательного раскрепощения современного общества и в пику чрезмерной популярности глянцевитого садомазохизма от небезызвестной Э. Л. Джеймс, дебютная полнометражная картина австралийского режиссера Стивена Лэнса, "Моя госпожа" 2014 года, впервые широко представленная в рамках программы международного кинофестиваля в Мельбурне, демонстрирует вящее желание пойти не по следам нарочитой популяризации БДСМ и всего, что с ним связано, напрочь забыв и забив на внятность и связность повествования, а искусно взрыхляя фертильную почву множества табу и под густым слоем моложавого грима, страстного пота и спермы пряча слегка переиначенную историю в духе "Пианистки" не столько в изложении Ханеке, сколь в оригинальной вариации госпожи Елинек.
Впрочем, литературный первоисточник у фильма тоже таки имеется - рассказ Стивена Лэнса, Стивена Клири и Кори Тейлора, среди прочего скабрезного чтива и подростково-фэнтезийных фанфиков отличавшийся, пожалуй, тем, что авторы серьезно подошли не только к теме услад с хлыстом и ошейником, сменив, однако, привычную рясу мужского доминирования на женское и значительно переставив акценты из куда как более дешевых и пошлых "50 оттенков серого"(на уровне фабулы "Моя госпожа" вовсе играет на том же поле совращения на все готовой невинности), но к темам взросления и обретения собственного Я, противоборства просто сексуальным эскападам дорвавшегося до женской плоти юнца с внешностью херувимчика и зрелой женщины, для которой этика и эстетика Доминирования/Подчинения и есть тем желанным оазисом, к которому не было доступа Эрике Кохут. "Моя госпожа" в линии взаимоотношений между главными героями, очарованными сексуальным садизмом и фрустрациями Де Сада с Гегелем, в поступательном раскрытии их внутренней химии при внешней упоительной эффектности кожаного антуража, конечно же, воспринимается намного проще, без вывихов и коленцев обобществляющих выводов о дурном воспитании и порочной сущности любви как таковой, ведь на первый план картины выдвигается не Мэгги, а ее недозревший возлюбленный Чарли, который лишь так, через боль и унижения, пытается повзрослеть и разобраться в самом себе. И это его попытка, по сути являющаяся бунтом против правил общества, в котором он дотоле жил, против родителей, его зажимавших в тиски рамок и норм, до поры до времени не кажется обреченной, ибо режиссер, практически полностью избегая острых углов педикации, геронтофилии и садизма, в первую очередь говорит со зрителем на вечные, а оттого универсальные темы, прибегая в конце концов и к панорамированию всего синематического пространства. Однако на поверку любовный конфликт, облаченный в латексные одеяния на босу грудь, оказывается несколько вторичным ближе к финалу, поскольку лента Стивена Лэнса совсем не о госпоже, а о ее рабе, предпочевшем жестокие игры играм в романтику. Совращение оборачивается обольщением, а слепая страсть не менее слепой и ослепительной любовью на грани и за гранью, которую достопочтенные любовники готовы переступить с легкостью, забыв о мире вокруг. Любовь в картине не просто ранит, а убивает, расчленяет, уничтожает. Любовь здесь порочна и бесстыжа, опасна и рокова, кровава и унизительна, но даже, чтобы так любить, нужно это заслужить. Пав жертвой собственных желаний, стремясь вырасти не столько морально, сколь физически, терзая собственное белое тело, Чарли переступает ту черту, за которой уже не будет ни для кого возврата. Черту собственной покорности, извращенности, ломающей его изнутри, переподчиняющей его природу альфа-самца и по сути превращая в игрушку для дамы бальзаковского возраста, для которой все мужики совсем не сво..., а собачонки на привязи. "Моя госпожа" - это картина об обреченной на угасание порочной любви и бунтарского взросления без окончательных выводов.
"Моя госпожа" - это воплощенный кинематографический образец притворства и манипуляции на уровне избранного режиссером жанра, ведь "Моя госпожа" едва ли является примером чистой или хотя бы грязной мелодрамы, не говоря уже о вхождении в пространство философских или социальных высказываний. Собственно, в определенные моменты кажется, что Стивен Лэнс в "Моей госпоже" пытается взрастить корни сугубо грайндхаусного розового кино с их темами страстей в бондаже на почве западноевропейскости и всеобъемлющей зажатой ханжеской геморроидальности англоязычного социума от США до Австралии, меняя полюса с мужского на женское, творя по сути собственный взгляд на альковные отношения, построенные по принципу "если не бьет плеткой - значит не любит, если связывает гонады и сует кляп в рот - любит до гроба". Лежащий же в основе драматургии ленты мезальянс кажется не столь уже опасным, как невозможность вообще по-настоящему любить кого бы то ни было. И Чарли, полный множества комплексов и затаенных пороков, путь для собственной самостоятельности увидел в освобождении от любых рамок, особенно сексуальных. Для него любовь и боль равно синонимы, рифмы. Ему просто удобно быть мальчиком на поводке у сильной женщины, ведь иных сейчас и нет. Это путь конформизма через постель, устланную не розами, а шипами. И Мэгги для него лишь первый этап.

Лет в двадцать это могло быть поучительно, сейчас же – всего лишь любопытно: подростковые нереализованные фантазии, катализатором которых может явиться наистраннейшая случайность, могут вполне очевидным образом проявиться в маниакальной одержимости взрослой женщиной. Генезис становления этих фантазий при этом оказывается не в полной мере раскрыт режиссером: первично здесь, конечно, сексуальное влечение на уровне животных инстинктов, но при рассмотрении данного вопроса с несколько другой точки зрения все оказывается еще проще – одиночество и семейный конфликт направляют неокрепшую психику в несколько неожиданное русло красного и черного, в котором полностью доминирует героиня Эмманюэль Беар. Шикарная и великолепная, она полностью заполняет собой эту неокрепшую психику для того, чтобы насытить ее необходимым эликсиром бытия – или же – выражаясь не столь обтекаемо – удовлетворить подростковую сексуальность, а потом, уже изменив ее навсегда, отпустить – потому как необходимое нам сегодня может потерять свою актуальность завтра, оставив в большинстве случаев определенный рубец – не от плетки на спине, а от разрушения привычных базисов сознания.

Фильм о надуманной психологической травме весьма зрелого не по годам подростка. Связавшись с плохой тётей ( а всё плохое и запретное как известно заманчиво), мальчик оказывается в опять надуманном любовном треугольнике между ним, женщиной и её мужем, который появляется эпизодически в конце фильма. Никакой смысловой нагрузки фильм не несёт, в наше время среди режиссёров модно реализовывать свои сексуальные фантазии в кино. А так, в целом, неплохой антураж, кто любит американские сериалы про "колледжовскую" молодежь, сходить рекомендую.

В фильме переплетены две истории. С мальчиком все понятно: семейная драма и такое наваждение на его голову. Стоило только ему проникнуть за обветшавший фасад и пристроиться поближе к главной героине, как он вдруг увидел в ее глазах настоящую драму, и тут его обожание как кнутом сняло. Печально, что режиссер не раскрыл самый противоречивый и многогранный образ главной героини. То ли просто рассчитывал свои силы, то ли его Госпожа не разрешила ему слишком откровенничать)

Слезы высыхают, не успев пролиться. Крики опережают удары. Получилось все слишком сдержанно, скупо, прилично, а в таком фильме вообще надо было «кожу сдирать», ибо там такое намешано. Потому из «запрещенного» зритель подглядывает за актом поклонения его величеству латексу и умиляется покусыванию соска, предвкушая скупое пролитие материнского молока. Вся грязь и вся мудрость так и осталась за поломанными воротами этого манящего королевства с целомудренно пустыми комнатами и эхом щелкающего кнута.

И после фильма остается навязчивый образ ее невероятно развратных губ в красной помаде. Она слишком много курила, чтобы успеть рассказать всю правду. Пожалуй, это самая большая порнографическая дыра во всем фильме.

Хороший фильм с красивыми актерами. Правда фильм не так прост как кажется из рекламы, несколько многовато драмматизма, оба главных героя переживают личную трагедию и находят не тривиальный способ пережить это.