Фильм

Постепенные изменения удовольствия

Происходит убийство прекрасной девушки, привязанной к кровати. Она найдена с ножницами в груди в луже собственной крови. Под подозрение подпадает ее соседка по квартире (Анисе Альвина). Более того, она сама в почти прямой форме признается, что совершила это преступление. Ее арестовывают и начинают допрос. Суровый прокурор (Майкл Лонсдейл) пытается добиться от нее правды. На пороге появляется монашка, которая старается как-то ее понять. Престарелый священник ползает у ее кровати. Странный адвокат, так похожий на кого-то, кого пленница знала, тоже не может устоять перед чарами очаровательной девушки. Каждый, кто прикасается к ауре красотки, постепенно начинает сползать по дорожке удовольствия. Соблазненными окажутся все. Жертва превращается в манекен, раскрашенный краской и желтки яиц, преступление – в инсценировку, трагедия – в фарс, искусство – в порнографию, красота – в удовольствие. Добро пожаловать в мир кривых зеркал современного восприятия моральности.

Вся первая половина творчества Алена Робб-Грийе представляет собой постепенную трансформацию (сползание или восхождение – это уже сложнее сказать будет) теории ложных воспоминаний в визуализацию тревожных эротических образов садомазохистского толка. Ведь если вспомнить практически безобидный фильм «Бессмертная», то там тема с пленением прекрасных женщин была скорее как криминальная составляющая и ни одной сцены на эту тему там не найти. И вот теперь целый фильм построен на основе сменяющих друг друга образов связанных женщин, манекенов, лесбийских сцен. А там, где соблазнение еще не выплеснулось в ласки, оно накапливается в кадре в феноменальных размерах и обязательно выплеснется в следующих сценах. При этом нельзя сказать, что повествовательная форма у Робб-Грийе меняется в той же последовательности и по той же функции, к примеру, предыдущий фильм «Эдем и после» в первой половине творчества является чуть ли не самым доступным в отношении нарративной формы (конечно, по меркам режиссера, в целом это тоже почти непроходимый лес символов). Но так получилось, что именно данная картина стала чуть ли не самой сложной для восприятия именно с точки зрения рассказа – пялиться на голых девушек приятных форм вряд ли можно назвать каким-то вызовом чьему-либо интеллекту.

В целом фильм выстроен по узнаваемым стандартам Робб-Грийе. Это бесконечное семантическое и синтаксическое повторение тех или иных образов во все новых интерпретациях и ракурсах. Это, до некоторой степени, сэмплирование законченных символов, расшифровать которые ай как не просто, а в отрыве от контекста последовательностей и вовсе решительно невозможно. Попытаться как-то обосновать увиденные фальшивые пытки и потоки искусственной крови по телу женщин, бесконечные цепи и канаты, хлысты и распахнутые рубашки – занятие для самых искушенных в подобном ремесле людей. И ведь под область порнографии, как этого ни хотелось бы, фильм подвести не получается все равно. Да даже жанрово фильм постепенно скользит из канонического нуара в липкую лужицу удовольствия, без смысла, без видимого подтекста, без посыла. Конечно, где-то среди всего этого слышится голос, рассказывающий о свободе, об ограничении оной, о наказании и напряжении. Атмосферно фильм тоже выглядит выигрышно. Однако как-то искать определенные точки опоры в этом довольно сумбурном потоке открыточных страданий уже даже и не хочется. Да и, в конце концов, именно этот фильм обладает своими привлекательными чертами, которых может оказаться вполне достаточно, чтобы посмотреть его хотя бы раз.