Фильм

Рай: Любовь

Фильм очень печальный.
Жалко белозубых кенийцев, наперебой ублажающих австрийских дам под хруст тысячных купюр. От того, что вокруг ужасающая нищета, а кроме разноцветных стекляшек и собственного тела им больше нечего продать.
Жалко толстых и некрасивых тетушек, бегущих от одиночества в далекие райские дали, надеясь забыться в объятиях африканских мальчиков. В некоторые моменты от мерзости и реалистичности происходящего на экране хочется зажмуриться, отвернуться, обособиться. Как спешишь проскользнуть мимо зеркала, поймавшего неудачный ракурс. Но камера крепко держит взгляд зрителя, проводя его через обилие не слишком эстетичных постельных и около постельных сцен за грань нравственного падения, к тому животному страху одиночества ,что таится внутри каждого. Кому-то, как одной из подруг героини, удается весело глушить этот страх алкоголем и оргиями, а кто-то, как героиня, глохнет сам, и на самом дне не находит уже ничего кроме обманутых надежд и пустоты.
Однако пусть вас не пугает мрачность отзыва, это подоплека, подтекст, это кино ни в коем случае не заумный затянутый арт-хаус. Напротив - фильм очень жизненный, с остроумными диалогами и яркими персонажами. Очень рекомендую всем, кто любит кино цепляющее и переворачивающее, заставляющее думать во время и после просмотра.

Природа наша, согрешая tota
В своём зерне, утратила, упав,
Свои дары и райские ворота.
Данте. «Божественная комедия», Рай, VII

Австрийские кинорежиссёры славятся своим крайне скептическим отношением к достижениям современной цивилизации. Без устали выносит приговоры человечеству Михаэль Ханеке. Вторит ему менее знаменитый земляк Ульрих Зайдль. Оба рисуют мир постиндустриального Запада как место торжества благополучного упорядоченного ада. Оба уже неоднократно шокировали публику своим настойчивым желанием откровенно говорить о том, о чём говорить не очень-то принято. Зайдль на редкость не занудно размышляет о глубоко укоренившемся лицемерии современного человека, о бездуховности порядочных буржуа, о тотальной власти денег, о порнографии, о гастарбайтерах, наконец, о необходимости борьбы с лишним весом. Если в двух словах, все картины Зайдля служат иллюстрацией того, что человечество достигло пика своего вырождения, и дальше пути у нас с Вами нет.
В новой картине с обманчиво обнадёживающим названием «Рай: Любовь» рай оборачивается адом, а любовью даже не пахнет. Одинокая австрийка, «мечта поэта», давно перешагнувшая рубеж «бальзаковского возраста», работает с аутистами и безуспешно воспитывает свою излишне крупную дочь. Выдавшийся отпуск она проводит в Кении, где наивно ищет любовь, понимание, человеческое отношение, призывает «смотреть ей прямо в глаза и видеть душу». Увы, узнав о таком явлении, как секс-туризм, она запросто подменяет все свои благие пожелания банальным развратом.
Как всегда, смотреть картины Зайдля — удовольствие не великое. Причём не столько из-за обилия откровенных сцен с не слишком атлетично сложенными героями, сколько из-за душной атмосферы какого-то вертепа. Любопытно, что периодически возникающее по ходу просмотра чувство тошноты, заметно сильнее, чем при каждодневном созерцании реальной действительности. Дело, надо полагать, в том, что мерзости нашего мира режиссёр подаёт на экране в концентрированном виде. В каждом жесте и в каждом слове персонажей он обнаруживает подавленные комплексы и скрытые желания, собирая из этого портрет современного человека.
Людские пороки Зайдль показывает словно патологоанатом: холодно, отстранённо, без примеси иронии, или даже сарказма, и уж тем более он не испытывает сочувствия к своим героям, даже к тем, кто действительно этого заслуживает. Таким образом, персонажи уподобляются винтикам гигантской бессмысленной машины, в которой движутся, под воздействием своих или чужих страстишек. Упорядоченно, по отлаженной системе, люди обращают свои жизни в пыль, неосознанно растрачивая себя на какую угодно ерунду, подменяя подлинные чувства их нелепой имитацией. Зайдль программно отрицает искренность современного человека, показывая, что безвозвратно ушли в старину простые человеческие отношения, и осталась лишь купля-продажа, обмен и торговля, импорт-экспорт. В действительности, хочется верить, всё не так. Но в действительности, как минимум, мы стремительно направляемся в этот концентрированный зайдлевский ад, вычёркивая всё человеческое, что в нас ещё осталось.
«Акуна матата!» — то и дело выкрикивают герои на местном наречии, что означает: «Нет проблем». Проблем действительно нет, есть катастрофа вселенского масштаба: человечество агонизирует, ища спасения в сладостных утехах, но лишь ускоряя тем самым движение к окончательному фиаско. Пустившаяся во все тяжкие героиня, лишний раз убеждается в том, что все мужики сволочи, счастья нет, а сама она со своими необъятными телесами давно никому не нужна, даже за деньги. Как это порой бывает, за чертой окончательного нравственного падения находится отчаяние. И хочется верить, что в этом отчаянии и есть спасение, так как человек потому и отчаивается, что видит весь ужас своего положения. Вопрос лишь в том, какие уроки он из этого извлекает.

Простите Любви – она нищая!
У ней башмаки нечищены, –
И вовсе без башмаков!

Стояла вчерась на паперти,
Молилася Божьей Матери, –
Ей в дар башмачок сняла.

Другой – на углу, у булочной,
Сняла ребятишкам уличным:
Где милый – узнать – прошел.

Босая теперь – как ангелы!
Не знает, что ей сафьянные
В раю башмачки стоят.
М. Цветаева

В общем-то, в фильме Ульриха Зайдля любовь тоже и разута, и раздета. И в общем-то, ее откровенничающая самой собой нагота почти что в шаге от юродства, которым спасался и, может, все еще спасается мир. Но очень большой вопрос в этом «почти», т.е. в том, о такой ли, как Цветаева, любви говорит нам австрийский режиссер, уверенно, строго, красиво, шокирующе и холодно-справедливо снявший свой «Рай» (часть 1).
Видите сами, у Цветаевой, как у Павла, сказано о любви райского типа, той, что долготерпит, милосердствует, не превозносится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит... И нет богаче нищего, который все отдал любви или во имя нее. Он обретает рай и сияние вечности.

У Зайдля «нищие любви» любви не обретают. Оно и понятно. Это раньше писали и снимали о простом, о том, что миру отчаянно не хватает любви. Цветаева вот тоже… А сейчас, в мире, галлюцинирующем пустотой и до зубов укомплектованном всевозможными подделками под настоящее, снимают и пишут, что любовь ему – миру этому - не нужна вовсе. И если вдруг пробьется она (то ли смело, то ли слепо) сквозь замурованность чьей-то отчаявшейся души, то будет выглядеть как эта голая австрийская тетка, как безумная (чудинка, ненорма, аномалия, помеха), странная, чужая…С каким упорством, с какой непрошибаемой наивностью Тереза готова отдать себя и деньги красивому кенийцу с дредами, веря, слепо, бесконтрольно, как лунатичка, веря, что можно любить, и ей, и ее – можно! Рай иллюзий так ласков и откровенен своими миражами… Только изгнание из него незамедлительно. Что было пропуском в этот рай? Деньги – протезы цивилизованного потребления всего-всего: от напитков в баре – до тел и душ.

В этом раю, где Терезе так хорошо поначалу, она никакой паутинкой, никакой вуалькой режиссерской от нас не спрятана (хоть самые роскошные сцены фильма как раз под вуалью-тюлем-сеткой). Наоборот – вся как на ладони, голая королевна любви… и рядом такой же голый король, только знающий, что голый.

А когда все сломается, когда она поймет, что ее любовью был лишь живой вибратор, когда визгами и стонами поманит удовольствие и прикажет лакомиться до отвращения и забытья, и когда в бесконечной ловле сексуальных отрад будет уже непонятно (да и неважно), кто плотва, а кто щука, кто курица, а кто крокодил, когда Ева съест почти все яблоки, а последним сломает зубы... Тогда станет окончательно ясно, что этот фильм не о любви, а о ее фантомной боли (хоть ампутирована, но ноет). А его режиссер из тех великих (что ж поделать, сейчас именно такие великие), кто гасит свет, приговаривая, как мамаша Кураж: «подкупность у людей – то же самое, что у Господа Бога милосердие», а потом берет мир за хвост, бросает его к черту и зовет апокалипсис на «ты», то ли как друга, то ли как младшенького: джамбо тебе, джамбо! И полное акуна матата…

Уверена, ни любовь, ни веру в нее, режиссер опорочить и опозорить не хотел, нет в его замаскированном под потеху вопле ни стеба, ни самомнения, ни легкомыслия (грех - искать в этом фильме что-то веселенькое). И, наконец, свою героиню он ЛЮБИТ, давая и ей возможность какое-то время тоже ЛЮБИТЬ…

По большому счету, я не могу принять в талантливейшем Зайдле одного. Любя и говоря о любви, он остается трезвым в стельку (и его строгий, фронтально-симметричный, выглажено-правильный и до буквальности красивый эстетизм – тоже трезв). Режиссер дает нам правду факта – слезы опустошения поломанной стареющей женщины в одиноком номере ее несбывшегося рая, слезы никому и ни зачем. А мог бы дать, т.е. подарить, правду Любви: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится...».

Именно поэтому кино «Рай: любовь» кровью и плотью принадлежит своему разочарованно гасящему свет времени, а не вечности. А вечность ждет того, кто возвратит не раз шельмованному и обесславленному современным искусством слову «любовь» его исконно-первоначальный возвышенный – райский - смысл.

P.S.: Ждем «Любовь» М. Ханеке!

Просто несмотрибельное говно про то, как одна мало привлекательная отдельно взятая жительница Австрии отправилась в Кению в поиске приключений определенного рода. Присущий немецким фильмам событийный трагикомизм, размазанность сюжетного развития, невыразительные краски и перверсивный юмор обострены здесь до абсолюта. Зал был покинут еще до того, как фильм закончился.

Хотите тошноты и отчаяния? Посмотрите "Рай"! Режиссура хорошая, снято очень жизненно, но история....
Натуралистическая драма без прикрас о жизни женщины, покинувшей свое тело и изголодавшейся по любви и сексу. "Абсурд, страшный сон, так бывает?"- спрашивала я себя, но почему-то не выходила из зала. Но прекрасная выдержанная режиссура и психологизм фильма мягко, липко и тупо говорили мне "Да, именно так, ты сейчас как будто реальную историю просматриваешь"... и от этого бросало в дрожь, в тошноту. "Ну, как же так, она ведь тоже маленькая была, младенцем, красивая такая, розовенькая, ну за что она себя так, в такой ужасный сон бросила?!" Я ответа на этот вопрос так и не нашла...
Перед просмотром фильма однозначно рекомендуется плотно не кушать, а лучше вообще ничего не есть. Кому стоит посмотреть этот фильм?
Всем, кто желает погрузится в шкуру женщины. Женщины в клетке, женщины пустой внутри и абсолютно беспомощной. Только слабый голосок жизни пробиваясь сквозь страх и толстый слой жира кричит "Ищи любви, еще есть мгновение, чтобы прожить его, ты еще можешь!".
Обязательно посмотреть женщинам, которые собрались искать любви в жаркой стране. Хотя. Если вам нравится, это прямое руководство к действию)
Кому смотреть НЕ стоит.
Детям, подросткам, девушкам, у которых еще не было мужчин, влюбленным парам (так как после просмотра, секс и романтический вечер вряд сложится, по крайне мере в тот же день).
Так что, друзья, хотите психологизма, натурализма, хорошей режиссуры, немножко тошноты и удивления, приятного просмотра!
И хотя самый приятный момент был для меня, когда я покинула зал, о просмотре не пожалела.