Фильм Лихорадка-2: Весеннее обострение

Провинциальный американский городок Спрингфилд готовится к выпускному балу местной школоты и к первым потерям дественности соответственно. Воздух уже наэлектризован грядущим весельем, однако вместо увлекательных сексуальных дивертиссментов в духе американских яблочных пирогов мыльнооперного содержания выпускников будет ждать вселенский кошмар пожирающего плоть вируса. И остановить его уже вряд ли удастся.

Оттолкнувшись от сюжетной конструкции, любовно и старательно сооруженной режиссером Элаем Ротом в дебютной «Лихорадке», взявшийся за создание сиквела другой американский перспективный хоррормейкер Тай Уэст пошел по совершенно иному пути развертывания фабулы, сняв по сути не прямое продолжение, а собственное прочтение лихорадочного кошмара, перевернув все акценты на полные 360 градусов. Впрочем, для всего творчества Тая Уэста характерно умение аппелировать очевидным, играючи и без теней излишних постмодернистских мудрствований. Уэст практически никогда на всем протяжении своей карьеры не насыщал тривиальное содержание чрезмерно авторской формой повествования и не изобретал новый кинематографический велосипед, выработав тем не менее свой, пускай и не часто узнаваемый, стиль, в котором наиболее важны в художественном аспекте мятежность творческого духа, стремление увидеть в хорроре не просто ужасы, а нечто большее и драматическое, а также умение аппелировать атмосферной составляющей, не гнушаясь и демонстрации брутализма. Уэст в своих изысканиях родственен Элаю Роту, потому кажется естественным и субьективно обьяснимым, что сиквел «Лихорадки» был доверен такому новичку с огромным потенциалом.

Фильм «Лихорадка 2: Весеннее обострение», так же известный под названием «Последние каникулы 2», снятый в 2009 году под руководством Тая Уэста и без прямого вмешательства Элая Рота, по своей интонации, художественной тональности и визуальному наполнению основного хоррор-контента уже есть в чистом своем виде забористым трэшем, в котором безудержная кровавая фантазия Тая Уэста, до того момента пребывавшая скорее в состоянии этакой коматозной дремы, вырвалась наружу. И явных пределов его кровопускательной фантазии нет и даже не предвидится, ибо Тай Уэст напрочь отбросил все сатирические элементы предыдущей картины, отбросил драматизм и насыщенность, и сосредоточил свой пристальный режиссерский взгляд не на ужасах внутренних, а внешних, вызывающих не столько глубинный подсознательный страх, сколь обыкновенное человеческое омерзение и отвращение, сделав ставку на секс-кровь-мясо в критических количествах, но подавая их с особым вкусом знатока сплаттеров, но и не достигнув уровня того же Питера Джексона в его «Инопланетном рагу» и «Живой мервечине». Впрочем, фильм, отчасти выросший в тромовской уютной теплице, и не может быть иным ни гипотетически, ни теоретически, ни в натуральном своем виде.

Серьезности и макабра оригинальной картины в «Последних каникулах» не ощущается вовсе, зато велик размах натуралистичного промискуитета и упивания разномастными тошнотворными мерзостями, в которых зритель, рискнувший на продолжение лихорадочного трипа в маргинальные дебри провинциальной Америки, может моментами даже захлебнуться. А Тай Уэст вплоть до финала не думает останавливаться, забывая о логике и нормах, по сути забывая обо всем, что ценно в плане кинематографическом и создавая ленту по отношению к оригиналу вторичную, но смотрящуюся довольно самобытно именно в разрезе дешевого и сердитого бэмувишного кино, в котором в полной мере нашли свое отображение ужасы среднестастического городка Спрингфилд, будто сошедшего из грез Мэтта Гроунинга, разыгранные в галлюциногенных тонах острого психического весеннего обострения его создателей, решивших просто без тени сомнений и творческих метаний и мучений утопить зрителей в льющихся и брызжущих с невиданной частотой океанах крови и спермы. И нельзя сказать, что их постигло фиаско.