Фильм

Развод Надера и Симин

Снято в Иране, но знакомо, будто совковый реализм. Обстоятельства, интереры, характеры - как родные. Ну, только что с бородами или в платках. Жанр похож больше не на драму а на детектив. Поэтому сюжетные подробности опустим. Важно лишь, что каждый из персонажей что-то скрывает, имеет понятные мотивы для своих действий, но поступает порой в итоге так, что разбираться приходится в суде. Нестрашном таком, обыденном суде: простая комната, усталый юрист за столом, перед ним на стульях, будто в очереди в поликлинике, - истцы, ответчики, свидетели. Старающиеся не подраться прямо тут же, по ходу разбирательства. Под раздачу из-за чисто житейских проблем попадают хорошие, в сущности, люди. Каждого есть за что пожалеть - но и за что пожурить. Публика здесь будто присяжный: то и дело всплывает новое доказательство, влияющее на твое уже сложившееся, казалось бы, мнение. Увлекательное, конечно, зрелище - подглядывать за чужой жизнью, но нет-нет да и подумаешь: хорошо, что на самом деле я не судья.

Честно, долго думал, что написать о нем. Хотелось обойтись традиционным "Нет слов", а потом понял, почему в данном случае это правда. Есть множество фильмов, после просмотра которых ты обнаруживаешь, кто виноват, от кого все неприятности, кого надо бы сгноить в темнице, и успокаиваешься. Мир входит в рамки. Круги над водой пропадают. Вздыхаешь свободно - недурно провел время, искусство лечит душу, и эта постромантическая тенденция изображать плохих и хороших однозначными, крупными мазками – твою душу в довершение всего еще и приятно греет. Вот есть подлецы и подонки, а есть те, кому из-за них нехорошо. Плохие, плохие подонки! Накажите их! Запретите им! Иранцы сняли охренительное кино, где все персонажи добрые, хорошие малые, никому плохого не пожелают и вообще живут в светлом уютном солнечном мире, отчего и сами светлые. В прицеле Фархади так и выглядят люди, то есть мы – мы хорошие, говорит он. Только иногда по нелепости (никак бес попутал?) совершаем невинные в целом поступки, которые отчего-то приводят к трагедии.

В «Разводе» сама прелюдия – тот самый развод – выглядит донельзя милой, улыбчивой, смешной и чуточку грустной. Костяшка домино падает, увлекая за собой остальные, и ты все также с улыбкой следишь за получающимся рисунком: жена уходит, муж ухаживает за своим больным отцом, дочка ходит в школу, семья нанимает отцу сиделку… Домино в какой-то момент (и уже никто, вроде бы не виноват) начинают падать все быстрее, карточный светлый домик, продолжая, тем не менее, оставаться добрым человеческим миром, рушится некрасиво и громко, с криками. Появляются первые слезы, ругань, даже мат. Но при этом ощущение света не оставляет экран. Свет (иранцы сказали бы – Аллах) всегда здесь, протяни руку – вот она, любовь.

Но домино начинает увлекать за собой и самих персонажей: получается обычная ситуация, когда не слишком благовидные, ну или просто не правильные, поступки тянут тебя совершать другие такие же, и остановиться уже не можешь. Потому что – как с горы, понесло, и уже все отдались эмоциональному скату, накалу, бешенству, энергии разлада. Виноватых – по-настоящему – по-прежнему нет. Греха ни на ком – по-прежнему – ни на ком не обнаруживается. Ну, гордость да, гордыня. Что поделаешь, человеки мы, не ангелы. Упрямство? Ну, это же не смертельно, правда? Очень человеческая черта. Костяшки домино падают уже стремительно, и слезы наворачиваются на глаза уже у зрителя, который вдруг охватывает глазами рисунок падения и видит, что все ведет к финальной катастрофе. И при этом кино остается – по-прежнему – тихим, уютным, домашним. Все люди добрые и хорошие, никто не берется за тесак, и то слава богу, никто не вешается, боже упаси. Будем надеяться – обойдется.

Вторую часть фильма экран прорезают уже вспышки ненависти, ярости, злобы, взаимных обид. И при этом, блядь, самое замечательное – люди-то остаются теми же самыми, что и в начале: добрыми, светлыми, человечными, настоящими. Костяшки домино падают, вызывая все больше боли и горя, но все еще кажется, сделай тот или иной персонаж правильный шаг – разумеется, навстречу друг другу, а как иначе – все будет хорошо, обойдется. Падение каждой теперь костяшки, еже-сценно, уже отдается в сердце зрителя глухими болезненными ударами. Остается последний этаж карточного домика. И знаете, что самое страшное – ты все еще продолжаешь надеяться, что все будет хорошо, обойдется. Ведь люди-то на экране не как в западных искусственных манерных лентах на ту же тему – злые, угрюмые сволочи, где и когда никого не жалко. Нет, люди-то ведь тут как мы: хорошие, светлые и прекрасные, с богом в душе, с душой божественной. Так почему же, блядь, им в результате плохо? Так уж получилось, никто не виноват. Бес верно попутал.

Кино, кстати, дает исчерпывающие ответы на все поставленные вопросы. Но от этого никому не легче. И, самое поразительное, вопросы никуда не исчезают. Потому что веками они торчат мозоля глаза и стоять будут вечно. И люди не станут лучше. И верить в то, что кто-то, посмотрев это кино (или прочитав какую-нибудь душеспасительную книжку), станет лучше и мудрее, ну, не знаю, наивно. Искусство ничему не учит и никого не лечит. Нам рассказали очередную грустную историю о том, как хорошие люди делают другим и себе больно и плохо. Но рассказали ее так красиво и с такой силой правды, что эти вопросы всплывают на пару минут из глубин души, ты на них отвечаешь, и они падают на дно обратно – до следующего хорошего кино. Почему, почему… Пожимаю плечами. Понятия не имею. Говорю же, нет слов.

Чуть более тридцати лет назад Иран был достаточно демократичной светской страной, возглавляемой шахом Мохамедом Резой Пехлеви, который прославился тем, что устроил так называемую «Белую революцию», направленную на деисламизацию и вестернизацию республики. В 1979 году в ходе реакции — «Исламской революции» — Пехлеви изгнали, приняли новую конституцию и передали всю власть в руки духовенства. Сегодня об Иране говорят лишь в контексте его ядерной программы и «тоталитарного» режима Махмуда Ахмадинежада, названного правительством США одной из «осей зла». Является ли это вопиющим социальным регрессом или особым путем, Иран закрылся внутри себя, и кино стало одним из немногих окошек, позволяющим заглянуть внутрь.

Причудливая смесь теократического тоталитаризма и демократических институтов нашла отражение в работах целой плеяды замечательных режиссеров из этого уголка мира. Аббас Кияростами, Мохсен Махмальбаф и Джафар Панахи стали визитной карточкой Ирана, но каждый из них представлял свою страну так, чтобы самому не попасть за решетку и, вместе с тем, снять достойный фильм. В свое время рецепт нашли советские постановщики, замкнутые в те же тиски — одухотворенные философские картины о мудром, добром и вечном, маленькие истории способные обогнуть рифы цензуры. И иранское кино, следуя этому нехитрому правилу, обрело репутацию одной из лучших национальных кинематографий. «Развод Надера и Симин» Асгара Фархади, ставший триумфатором Берлинале и Оскара, фильм несколько иного рода. Он смог пробить брешь в убаюкивающей персидской истоме, и вне всяких фильтров, с помощью такой же локальной, но абсолютно реалистичной истории, приоткрыть занавес над повседневной жизнью современной Исламской Республики Иран.

Развод как таковой здесь является лишь зачином психологического детектива, разворачивающегося на вербальном уровне непонимания, недомолвок и откровеной лжи. Симин (Лейла Хатами) состоит успешном браке с Надером (Пейман Моади). Причина их расставания для любви кажется несущественной, но в широком контексте, практически неотвратимой. Женщина хочет эмигрировать на Запад, забрав дочь, полагая, что в Иране у нее нет будущего, а Надера в Тегеране держит больной отец, за которым необходим регулярный уход. Не найдя веских оснований, суд приостанавливает бракоразводный процесс, и сердитая Симин съезжает на квартиру родителей. Тем временем, Надер подыскивает для отца набожную сиделку Разие (Саре Байат), которая в первый же день звонит в специальную религиозную службу, чтобы выяснить может ли она поменять немощному старику белье. Погруженная в собственные заботы, да еще и беременная, Разие допускает преступную оплошность, привязав больного к кровати. Впрочем, именно реакция Надера приводит героев на скамью подсудимых.

Не предвещающая ни беды, ни лихо закрученного сюжета, доведенная до совершенства драматургия Асгара Фархади строится на мощном фундаменте, за которым нужен глаз да глаз. Никто, естественно, не станет обращать внимание на детали, и режиссеру это только на руку. Как часто это бывает: вполне очевидное событие становится совсем не очевидным, когда другой начинает доказывать собственную точку зрения, обвиняя вас во лжи. Тут уже и собственному зрению перестаешь верить — а вдруг померещилось? Именно так и поступают герои «Развода», все, за исключением дочери Надера и Симин, чья роль в фильме чуть выше, чем у правосудия. Сутяжничество и склоки превращаются в основной двигатель сюжета, пара кадров подвергается бесчисленным интерпретациям, мотивы каждого из подсудимых и свидетелей множатся, еще больше взвинчивая накал страстей. У Асгара Фархади работает каждая деталь, как и в жизни. Многие ведь ловили себя на мысли, что все не случайно.

Ценность «Развода Надера и Симин» далеко не в пресловутом «хичкоковском саспенсе». Нечто подобное всегда происходит с нами, нашими друзьями или соседями, и обычно мы привязываемся не столько к конкретной личности, а к той атмосфере, что пропитала воздух, культуре, берем выше, цивилизации. Охватывая множество социальных слоев и явлений — средний класс, низший, бюрократию, религиозную мораль, коммуникации — Фархади детально прорисовывает Иран сегодняшнего дня, не таинственную страну, где ходят в парандже и публично вешают на площадях, а сообщество близких нам людей. Оказывается, шариат не делает их иными до мозга костей. Если присмотреться, некоторых он душит, а для кого-то становится смыслом жизни и источником позитивных сил. В какой-то момент мы понимаем, что разводятся не только Надер и Симин, но и вся нация друг с другом. Иран, к сожалению, здесь не уникален. Ту же самую тему поднимает и Андрей Звягинцев в «Елене». Вспоминается извечный упрек, что Москва к Тегерану ближе, чем к Вашингтону. А, собственно, никто и не сомневался.

Боже мой, это шедевральный фильм, у меня просто нет слов. Сделано так, что сидишь затаив дыхание два часа! А по сути дела - на экране бородатые мужики и женщины в паранджах разговаривают на повышенных тонах в комнате. С этого фильма, похоже, началась моя любовь к иранскому кинематографу, которая, надеюсь, пройдет золотой нитью через всю мою жизнь - посмотрел его на выходных и на неделе только и делаю, что скачиваю или заказываю на Ozon.ru фильмы всех Махмальбафов, Панахи и Киаростами. Иранское кино - это мощь и сила, не слушайте, что вам коллеги по работе говорят.

"восток, - как говаривал красноармеец сухов, - дело тонкое".
восточный фильм о востоке, снятый с либеральный позиций и, по-моему, под определенный политический заказ (оскары, как и нобелевские премии, под политически некорректные вещи и проекты нынче не раздают), - дело тонкое в квадрате.
запутаннейший клубок человеческих отношений: будущее дочери против интересов умирающего дедушки; мир людей, клянущихся на Коране, против людей, собравшихся валить из мусульманского рая, где на любой вопрос можно получить четкий ответ у муллы; мир веры и традиций - против мира денег и кредиторов; мир бедных против мира зажиточных; - и все это на грани срыва, на грани трагедии, на волоске от какой-то беды.
а ответа нет, и неясно, кому принадлежит будущее, как и неясно, с кем останется девочка, задержавшаяся с ответом в кабинете у судьи...