Фильм

Волны

Ходили на этот фильм на ММКФ. Разочарованию не было конца. С первых минут ты понимаешь о чем фильм, что будет дальше и надеешься, что еще чуть чуть и прозрачная идея со скучнейшей реализацией скомпенсируется игрой актеров, неожиданными поворотами событий или, в конце концов, красивыми реалиями Испанской жизни. Надеешься, что сейчас наступит переломный момент и бесконечно унылые, скупые события фильма преобразятся, фильм станет глубже, интереснее, красивее.

Так проходит полчаса и еще полчаса, и еще полчаса одноообразных, предсказуемых действий героя, нудного молчания, "глубокомысленных" взглядов и задумчивых выражений лица. Затем начинаешь замечать, что одни потихоньку уходят из зала, в то время как другие уже мирно дремлют в своих креслах.

Несмотря на глубокое разочарование, мы продержались до самого конца. Не в наших правилах уходить с фильма и только так можно оценить его от начала до конца. Каково же было наше удивление тому, что в специальных анкетах, сдававшихся по окончанию люди, в основном, ставили 4 и 5 (из 5). Понимание этого пришло позднее после отвратительно-злого каталонского фильма-глумления над всем и вся "Тысяча глупцов", по окончанию которого многие в зале аплодировали.

Тем самым ММКФ окончательно подтвердил в наших глазах звание "Кладбища затонувших фильмов", чему присуждение главного приза "Волнам" послужило только еще одним доказательством.

Добавив сюда постоянные скандалы с аккредитованными "участниками", старающимися как можно скорее занять лучшие места и потом нагло и по-хамски, отказывающимися пересесть, чему мы становились свидетелями на каждом фильме, на котором были, могу сказать, что желания посетить Московский международный кинофестиваль в следующем году или вообще еще хоть когда-нибудь нет и вряд ли возникнет.

Никто не ожидал, что картина довольно молодого испанского режиссера Альберто Мораиса «Волны» получит главный приз на 33 Московском международном кинофестивале — Золотого «Святого Георгия». Фаворитом был фильм «Шапито-шоу» Сергея Лобана о победе настоящих ценностей над ложью и иллюзиями. Зал сдержанно принял победителя. Режиссер и сам не ожидал, что после «Серебряного Георгия» за лучшую мужскую роль в исполнении Карлоса Альвареса-Новоа его работе будет оказана еще большая почесть.

«Волны» — первая полнометражная игровая картина Альберто Мораиса. Он в свои 35 лет выступил здесь не только режиссером, но также сценаристом и продюсером. В своем фильме он затронул тему, актуальную и в данный момент не только для Испании, но и для всего мира, — память о страшной войне. Для его родной страны такой войной была Гражданская 1936—1939 годов. Сторонникам режима демократической республики в Испании пришлось тяжело.

Так и главный герой, предстающий перед нами в «Волнах», человек уже преклонного возраста, молчаливый и отрешенный, спустя 60 лет помнит, как провел молодость в концентрационном лагере в городе Аржель во Франции. Если совершить экскурс в историю, то увидим, что Франция была одной из первых стран, которая сдалась перед франкистами. Неудивительно, ведь с ними заодно уже были нацисты Германии и фашисты Италии. Удивляться этому совпадению или нет, но Россия тогда была на стороне республиканцев, тех самых задавленных беженцев, среди, которых, возможно, был прототип героя Карлоса Альвареса-Новоа. А теперь в сердце нашей страны картина «Волны» получила главный приз кинофестиваля.

Старик Мигель оставил за плечами Гражданскую и вторую мировую, похоронил жену. У него есть лишь фотокарточка из лагеря для беженцев, на которой изображены такие же, как он. И молодая девочка, на поиски которой он отправляется из Мадрида, ставшего уже демократичным спокойным городом Испании, в Аржель-сюр-Мер. Кто согласился бы вернуться в столь ужасное место добровольно спустя столько лет? Человек, у которого остались неозвученные вопросы. Мигель понимает, что стар, что скоро придет и его черед, поэтому во что бы то ни стало хочет узнать о судьбе девочки из лагеря.

Большую часть времени старик молчит. В окнах его автомобиля, рядом с ним, когда он куда-то идет, мелькают неяркие пейзажи. Природа в лучших традициях русской литературы XVIII века сопутствует настроению персонажа: небо вечно затянуто облаками, оно как будто такое же погруженное в собственные размышления, угрюмое, как Мигель. По мере приближения к местам заключения герою все чаще видятся сцены из страшного прошлого. Ему не дает покоя память о Гражданской войне, скитаниях, ужасных бомбежках. Так же испанцам до сих пор не по себе от франкистских монархических выходок. Режиссер не снимал конкретно историческую документальную картину о войне, но нетрудно провести параллель.

По дороге в Барселону, где Мигель планировал встретиться с другом и товарищем военных лет, машина ломается. На удивление тут же находятся попутчики — мужчина и женщина, музыканты. Не стоит придираться к тому, что молодой человек делает автомобилю главного героя смертельный приговор, попытавшись только дважды его завести. Безропотно старик следует с благодетелями далее на их машине. Согнувшись он сидит на заднем сиденье и нехотя отвечает на вопросы новых знакомых, о которых даже потом и не упомянет в рассказе другу о том, как он добрался до Барселоны.

Можно было заметить еще ранее, что Мигель не выносит музыку. На радиоприемнике еще в своем старом автомобиле он долго не может остановиться на одной волне. В итоге либо выключает, либо оставляет голос эмоционального испанского диктора. Что говорить о том, что испытывает герой, когда попадает на репетицию выступления попутчиков. Он даже пиво не допивает. Встает и молча уходит. Все в настоящем ему кажется не таким, как должно быть. Сигареты, и те, имеют неправильный вкус, поэтому Мигель отрывает фильтр. Ведь во время войны все было крепче.
Перемещения старика ради движения, вечный поиск видны на протяжении всего фильма. У него совсем ничего нет в настоящем, он живет мыслями о прошедшем и пытается разгадать его загадки. Никто не в состоянии его понять, он приносит неудобства окружающим своим отчасти инфантильным поведением. Старость, слава Богу, вызывает уважение (у соотечественников в картине — не у зрителя в зале), поэтому о нем заботятся, как о ребенке. А Мигель бродит с фотокарточкой, расспрашивая местных жителей в разных населенных пунктах о девочке, но никто не может ему по-настоящему помочь. Все приспособились к новой жизни. И на прежних местах, знакомых Мигелю, новые постройки. Жизнь не кипит, но она, новая, строится на старых кирпичах.

В мимолетном разговоре с женщиной-попутчицей Сарой Мигель сухо отмечает, что лучше бы не женился, жену он не любил. Но и о его таинственном отношении к девушке с фотографии мы не узнаем. И кто сказал, что испанцы — горячие люди? Здесь не увидишь бушующих страстей. Даже попутчица, раздосадованная спорами со своим мужчиной, ведет себя довольно сдержанно.

Старость Мигеля выдает также его ненормированный сон, обуревающий его в самые неподходящие моменты.

Несколько раз Мигель звонит из разных таксофонов. Родным, другу. Ему однажды отвечает недовольная женщина, спрашивает, знает ли он, который час. Чаще всего не берут трубку. Только раз, уже в Барселоне, друг отвечает, он удивлен и стеснен внезапным появлением Мигеля. Все это лишний раз доказывает, что несчастного старика держит в этой жизни лишь прошлое, одна тоненькая ниточка, которая сплелась в клубок его бытия, начинающего угасать.

Друг не решается ехать с ним в пограничный Аржель, ассоциирующийся с концлагерем для испанских беженцев. Ему удалось привыкнуть к новому существованию, приспособиться. Сын помог купить ему современный практичный автомобиль, у него есть дом, ему неплохо живется в целом. У Мигеля же дома было одно развлечение: игра в карты с другими стариками в забегаловке. Он не азартный, нельзя сказать, чтобы ему везло, а поговорить и вовсе не с кем. Мигель оставил ключи от квартиры товарищу перед отъездом из Мадрида. Он и не предполагал вернуться. И не устраивал долгих проводов, просто уехал, как это свойственно ему.

В Аржеле Мигель находит женщину, которая тоже была в концентрационном лагере, но она его не помнит. И девушку с фотографии — тоже. В ходе разговора он понимает, что она умерла, еще будучи там, в заключении. Мигель уходит в сад хозяйки. Француженка рассказывает ему, что к ней часто являются бывшие беженцы. Она на прощание целует его радушно. На этом все поиски обрываются. У него больше ничего не осталось в жизни.

Последние кадры — Мигель сидит на площади города, построенного на бараках концлагеря 60-летней давности. Зритель не видит его смерти, пленка довольно резко обрывается. Но тут каждый в состоянии сам понять, что продолжения не может быть. Хотя бы даже потому, что Мигель больше никуда не идет. По-прежнему, он не принимает настоящее с демократией и модернизацией, режимом, за который он боролся в числе вынужденных скрываться республиканцев, а прошлое тоже захлопнуло за собой дверь. Та самая ниточка превратилась в полосу кардиограммы. По крайней мере, герой Карлоса Альвареса-Новоа нашел ответ на вопрос, не дававший ему остановиться.

Картина «Волны» призывает жить дальше, преодолев разногласия, по-новому, всем вместе, без разделения на франкистов и республиканцев. Война страшна, но нет ничего хуже внутренних междоусобиц, уносящих множество жизней. Один и тот же народ, объединенный культурой, традициями, землями, языком, валютой, раздрабливается, рассыпается, когда отцы убивают сыновей, брат — брата. Нация по-настоящему бессильна в такие печальные периоды. Безусловно, историю страны забывать не нужно, однако стоит научиться извлекать уроки, учиться на ошибках, идти дальше. Как писал в своей книге о нешаблонном мышлении Э. де Боно/1/, намного сложнее всегда забросить старую глубокую яму, в которой так ничего и не нашел, и начать рыть новую в другом месте. Для целой нации опасно тащить за собой через года старые конфликты. Когда вся Европа, весь мир шагает вперед, развивается, Испания, подобно Мигелю, решает былые вопросы, неактуальные на сегодняшний день. Ответы на них теперь тоже искать бессмысленно, они даны уже давно. Европейская страна не может позволить себе остановиться, сесть и прекратить свое существование. «Волны» — хороший толчок как для Испании, так и для всех.

Вышедший на сцену перед показом исполнитель лучшей мужской роли был так же скован и немногословен, как его герой. Возможно, он унаследовал это от Мигеля за время съемок, как Колин Ферт — заикания у Георга VI. Когда Карлос Альварес-Новоа с Альберто Мораисом отправились на места в зале, еще никто не подозревал, что примерно также будет ненавязчиво ходить и Мигель в картине «Волны».

Мало кто из зрителей досидел до конца. Молчаливые медленные перемещения главного героя, сухие и немногочисленные диалоги не прельщают массового зрителя. В центре картины не было красавца-испанца, горячего, молодого и зажигательного, сюжет не динамичен. Картина вторит своему названию, все подобно волнам: прилив, отлив, приятный шум, плеск, многолетняя память воды как известный факт, набегание на песчаный берег и стирание надписей и замков, мерное качание, прощание и возвращение, растворение, обновление.
*
/1/ Б о н о Э. Рождение новой идеи. М., 1976.