Фильм португальского классика Маноэла ди Оливейры, старейшего из действующих кинорежиссеров (родился в 1908 году). История любви фотографа, нанятого сделать последний портрет умершей красавицы, которая неожиданно оживает в объективе его камеры. Безоговорочно авторское, при этом легкое и не претенциозное кино, какого в последнее время почти не делают.
Драма |
18+ |
Мануэл ди Оливейра |
13 мая 2010 |
1 час 37 минут |
cinemaguild.com |
Богатая семья вызывает молодого фотографа Исаака (Трепа) сделать снимки умершей дочери (де Айяла). В объективе его камеры девушка открывает глаза и улыбается — после этого Исаак уже не сможет перестать о ней думать.
В этой истории несчастной любви время как будто искривлено: экстерьер взят из начала 50-х, социальные отношения — из конца XIX века, а за столом обсуждают андронный коллайдер, антиматерию, экономический кризис и глобальное потепление. На момент съемок португальскому классику Оливейре было 102 года, первоначальную версию сценария он написал в середине предыдущего века. Этот проект мечты вырос в чудаковатую медитацию над понятием кино как медиума и одновременно — глубоко личное признание в любви к предмету. Исаак снимает рабочих на реке (им был посвящен первый, документальный, фильм Оливейры), восхищаясь их старомодными методами, которые другим кажутся нелепостью. Режиссер, в свою очередь, восхищается возможностью ввернуть в свой фильм по-мельесовски рукотворные спецэффекты: ночью Анхелика материализуется, унося Исаака в шагаловскую прогулку над городом. «Кино совсем не изменилось со времен Мельеса, Люмьера и Макса Линдера — в нем по-прежнему важен баланс трех аспектов: комического, фантастического и реалистического». Оливейра, как и режиссеры начала XX века, без памяти влюблен в изображение, оживающее благодаря его камере. Для него жизнь идет, а время остановилось, и этот прецедент он описывает с такой самоиронией, какая встречается только у стодвухлетних португальцев.
Грешно было бы не упомянуть, что режиссеру, речь о котором пойдет ниже, в этом году исполнилось 103 года, и что в данный момент он активно занят на съемках своей следующей картины. Согласитесь, более чем весомый повод ознакомиться с его работой, хотя бы за тем, чтобы посмотреть, о чем и как думает человек в столь почтенном возрасте.
Очевидно, что суета, для португальца Мануэля ди Оливейры, — не более чем анахронизм, которому нет места в искусстве. «Странный случай Анжелики», что логично, про смерть, а вернее про победу над смертью. Сами странности начинают происходить едва ли не с первых кадров. Молодого фотографа Исаака посреди ночи вызывают сделать посмертный снимок наследницы одной богатой семьи, которая скоропостижно скончалась сразу после свадьбы. Прекрасная Анжелика, украшенная цветами, неожиданно улыбается в объектив фотографу и западает ему в душу. Смертная тоска овладевает юношей, и кажется, нет ему места на земле теперь. Анжелика является Исааку во снах и подмигивает с фотографий, а постояльцы пансиона, где тот проживает, начинают замечать, что с молодым фотографом начинают твориться странные вещи.
В своем возрасте Мануэль ди Оливейра сохранил удивительную трезвость рассудка, и его «Странный случай Анжелики» кажется даже не фильмом, а классическим внежанровым и вневременным арт-объектом. Ровно так творили во второй половине XIX и первой половине XX века художники латиноамериканского магического реализма и французского экзистенциализма. Вполне возможно, что эта история даже потеряла от того, что была воплощена в кино, а не в литературной форме, обладающей более богатыми выразительными средствами. С помощью слов автор мог бы найти тысячи определений для душевного состояния главного героя, в кадре же мы видим печального пасынка, будто перекочевавшего из произведений Гёте, слишком далекого от реальности, и слишком близкого к иной, парареальности, чтобы быть понятым окружающими.
Едва ли представляется возможным определить даже временные рамки рассказанной Оливейрой истории. Знатные дома в колониальном стиле, современные хэтчбэки, пансионы с рачительными хозяйками, какие любили показывать в бразильских сериалах про старину. Тут же небоскребы и цветные фотографии, на которых запечатлены пахари виноградных полей, а главное, причитания хозяйки пансиона донны Розы, что время-то течет, а наш герой все в прошлом веке. А ведь, правда, если учесть, что перед глазами португальского режиссера прошло целое столетие.
В этом пренебрежительном отношении ко времени Оливейра далеко не одинок. Достаточно вспомнить причудливую игру с эпохами Алена Роба-Грийе в его последнем фильме «Вам звонит Градива», где искусствоведа Джона Локка также преследует призрачная женщина с рисунков Делакруа. Стариной веяло и от недавнего фильма другого классика кинематографа Алена Рене («Дикие травы»). Причем нельзя сказать, что они представили зрителям какой-то утиль из чердачных сундуков или преподали мастер-класс. Этим авторам, в принципе, давно уже не требуется оценка. А Мануэлю ди Оливейре, проявившему чудеса долгожительства в искусстве, и вовсе остается пожелать дальнейших творческих успехов.