Фильм Вне пределов разумного сомнения

Последний фильм Фрица Ланга в Голливуде, ставший классикой как фильмов-нуар, так и мирового кинематографа в целом. Знаменитая история, которую неоднократно повторяли в кино под разными видами, в том числе и прямых римейков. Том Гарретт (Дана Эндрюс) – неудавшийся писатель, который никак не может дописать книгу, ради которой ушел из газеты, которой руководит Остин Спенсер (Сидни Блекмер). Он встречается с дочкой своего бывшего шефа Сюзан Спенсер (Джоан Фонтейн), которую, по словам будущего тестя, он не сможет содержать. Однако, поправляет себя тот, есть одна махинация, провернув которую, парень сможет как прославиться, так и получить благословение владельца газеты. Дело в том, что мистер Спенсер давно сражается за изменения в законодательстве, касающегося смертной казни, и предлагает парню подделать кое-какие улики, чтобы его обвинили в убийстве, которого он не совершал. И, как только его приговорят к смертной казни, на сцене появится сам Спенсер и во всеуслышание объявит об их задумке, что повергнет систему юстиции на лопатки. Если будет еще жив к тому времени, конечно.

Последний американский фильм Фрица Ланга с одной стороны подводит итог творчества режиссера в Голливуде, с другой же, выявляет все схемы Ланга, как рассказчика, посредством их перевертывания. Как известно, во многих американских нуарах режиссера, главный герой, зачастую, оказывается обвиненным в преступлении, которого не совершал, и на протяжении всей картины старается оправдать себя. Здесь же герой совершает противоположный поступок – выдает себя за виновного, косвенно подставляя себя за счет подброшенных улик, и на протяжении большей части истории тщательно наводит на себя все подозрение.

Опять же, как и во многих американских фильмах Ланга, главный герой в той или иной степени является человеком творческой профессии (журналист-писатель, если говорить об этой ленте). И, как это случается в большинстве историй Ланга, основной его кризис передается посредством каких-то ограничений или передряг на фронте профессиональном. В данном же случае, все и вовсе завязано в одну тему – сам его проект является своего рода творческим начинанием (желание написать острую юридическую статью), а сложности, связанные с творческой задумкой, имеют непосредственное отражение на самой его жизни, ставя ее вообще под вопрос.

Несколько перевернутым оказывается и основной мотивационный импульс, которым Ланг во всем своем творчестве управляет природой преступления и преступника – убийцей может стать кто угодно, любой человек из народа, то есть, «каждый человек живет во тьме жестокости». Этим самым он отличался своим отношением к натуре криминального от Хичкока, который чаще тяготел к формуле «тьма жестокости живет в каждом человеке». То есть, для того, чтобы стать преступником, самый обычный человек, не имея внутри себя никаких ростков тяги к жестокости, просто натягивает личину убийцы, как маску. Преступник – это всего лишь набор внешних данных, описания, стечения обстоятельств, косвенных улик и трактовки тех или иных событий и слов. Ровным счетом ничего более.

Совершенно очевидно, что последние «абзацы» творчества Ланга на территории США просто пропитаны сомнением, цинизмом и открытой критикой самых разных проявлений социальной жизни страны того времени, что, как показывает практика кино, актуально до сих пор настолько, что порождает бесконечное число как римейков, так и просто цитат в более современных фильмах. К примеру, его предыдущий фильм был довольно желчной отповедью «желтой» прессе, равно как и этот – жесткий и точный удар критики по системе правосудия. Кино знает много удачных и точных ударов по этой цели, и фильм Ланга относится к одним из таких.