Фильм

Гран Торино

Пожилой скряга, старый вояка Уолт Ковальски(Иствуд) доживает свои деньки в тихом американском городке, бережно ухаживает за хозяйством и с трепетом относится к своей жемчужине - автомобилю марки "Гран Торино", изумрудно-голубого цвета. Он ненавидит подростков, но однажды случайно спасает соседского мальчишку от местных хулиганов. Родители мальчугана, по восточной традиции, отдают юношу на перевоспитание под крыло старого вояки.

Просвечивать рентгеновскими лучами фильмы Клинта Иствуда, дело неблагодарное и заранее обреченное на провал. Практически то же самое произойдет если разобрать по частям, например, новенький Ferrari, - только груда непонятных жестянок. Иствуд, не изменяя себе, не стесывая углы, метко шагает напролом. В "Гран Торино" Клинт, продолжая гнуть свою линию, выступает не в роли режиссера или кинотворца, а скорее гуру большого экрана, главная цель которого не влюбить в себя миллионы молодых киноманов, а рассказать им напоследок, что кино можно и нужно снимать просто, не захлебываясь в модных визионерских кляксах, трехэтажных цитатах постмодернизма и бесцельном подражательстве. В этом смысле "Гран Торино" - Иствудовский Эверест, покоряющий своей простотой и эффективностью.

Если "Гран Торино" окажется действительно последней актерской работой Иствуда, то черт возьми, последние 20 минут "Гран Торино" идеальны. Тут не то что Мендес, а Уайлдер с Манкевичем должны тяжело сглотнуть и зайтись в авациях. Иствуд, сверкая Шварцнеггеровской гримасой весь фильм, пропевает самому себе, если позволите, эпитафию. Ведь пожилой патриот Уолт Ковальски, в сущности, - это сам Иствуд, а его ненавить к глупой молодежи - ненависть к той серости и показушному мейнстриму в кино. Зов обречен на провал, потому что это уже не его мир. Время "иствудов" прошло. Правда от этого "Гран Торино" только выигрывает, небрежно вписывая свое имя в летопись кинематографа в главу instant classic.

Про сюжет писать не буду, - читайте обзор Афиши, а лишь расскажу вот что.

Просматривая ТАКОЕ кино я задаюсь вопросами:

- почему Голливуд обвиняют в растлении вообще всего мирового зрителя? Чушь!

- почему говорят "вот наше руууское кино... тра-ля-ля бла-бла-бла...", тогда как в
голливудском кино (как например Гран Торино (хм.. всего лишь название фордовской машинки) - Иствуд и Голливуд почти синонимы) сокрыто в квадрильон раз больше смыслов и, главное, пользы человеческому организму в виде душИ, чем во многих наших "шедеврах"?

- почему наши современные "деятели кино" (о, не случайно я беру в кавычки, потому что Клинт - режиссер, а наши - презрительное "деятели") на окрики зрителей "КАК ВЫ МОЖЕТЕ ТАКОЕ СНИМАТЬ" стыдливо прикрываются стандартной фразой "Но мы ведь теперь в других условиях живем, мы теперь не можем творить просто так, а должны ориентироваться на публику, которая ходит в кино и которая должна "отбить" вложенные деньги вино-водочных спонсоров..."

Слушайте сюда, "деятели".

Вот вам Голливуд в самом рассвете сил! Вот вам кино, которое снимают в голливуде! Вот вам КАССА которая вам, "деятелям" и не снилась!

И это - не про погони, не про секс (НИ ОДНОЙ ОБНАЖЕНКИ В КАДРЕ, что дико для Голлидвуда в том числе) и тем более не про спецэффекты!

И на вашем месте, "деятели", я бы искал новые идеи (а Гран Торино - очередное подтвеждение, что "не все еще снято!")

Деффицит идей? - Нет! Просто откройте свои зашоренные спонсорами глазки, и творите то, что действительно заслуживает внимания человека, а не тот ширпотреб, который в последнее время на пустом месте высасывает из пальцев обедневших от кризиса зрителей эти несчастные 300 рублей. Просто для того, чтобы "скорбь" о потраченных деньгах растворилась бы на первых минутах сеанса.

Показания:
- всем надо.

Провтивопоказаний нет.

PS. А Иствуд - черт! До самого конца я, грешный, и не подозревал, насколько великодушным может быть с виду безверный, черствый и нетерпимый человек!

Крыльцо перед ухоженным, подстриженным газоном, на стуле сидит подтянутый, уверенный в себе мужчина преклонных лет, потягивающий n-ную банку пива и поглаживает свою верную собаку, он любуется только что тщательно отполированным красавцем Гран Торино и медленно прикуривает, наполняя дымом легкие, награждая себя за проделанную работу...После смерти жены, таков мир уединения и полной гармонии Уолта Ковальски. Единственная проблема Уолта, ненавистные ему еще с опосредственной войны в Корее, азиаты - шумные люди, численность которых растет с геометрической прогрессией, не следящие за обликом своего дома и говорящие на тарабарщине. Раздражение усиливается с попыткой кражи его автомобиля юным соседом Тао, действующим под давлением банды азиатов. Так вот, в сущности, почему именно "Гран Торино". Этот автомобиль, собранный, Уолтом в 72, еще в то время, когда он работал на заводе Ford, олицетворяет все то, чем он гордится, всей, грубо говоря, американщиной в нем заложенной: мощь, надежность, мужественность, верность, бескомпромиссность, блеск. Покусится на этот автомобиль, значит покусится на все те принципы и устои, которыми жил Уолт всю свою жизнь. Шкет-хмон пытающийся украсть, то последнее в чем Уолт еще не успел разочароваться, для него все-равно, что азиатское нашествие на его страну, прибирающее все к своим рукам. Что самое ужасное, даже сын продвигает японскую иномарку на рынке,-"нельзя что-ли купить американскую?". Какого же удивления старика, когда он видит в юном парне, не только отблески совести, послушно отрабатывающим наказание, но и желание трудится и окрепнуть-стать мужчиной, не шпаной с пистолетом и спущенными шортами, а стойким, упрямым, идущем к своей цели мужчиной. В такого и вложиться и обучать не зазорно.
Осознание Ковальски, того, что с этим юнцом и его родней у него больше общего, чем со своей собственной, у него приходит до конца, когда он понимает, что азиатская банда, терроризирующая семью Тао и есть все то, с чем боролся всю свою жизнь Уолт. и дело не в цвете кожи, национальности и языке, дело в уродстве людских душ, а это болезнь повсеместная.
Гран Торино, переданный по наследству молодому парню азиату, а не собственным сыновьям - это выбор в пользу сохранения достойных традиций, а не вынужденных родственных связей. В завещании сказано, не вешать всякую лабуду на машину и не портить ее, ведь она и так самодостаточна, просто следуй прежнему курсу и все у тебя получится.

Клинт Иствуд не снимает простых фильмов про простых людей. Он снимает сказки. Такие обманчиво незамысловатые. Расхожие сюжеты с чересчур обыкновенными героями. Ты не сразу понимаешь, что вобщем-то происходящее на экране имеет мало общего с действительностью, что все и вся гипертрофировано и подчеркнуто жирным. Если у малышки мощный удар - то сразу в нокаут, если суровый нрав и "старикам здесь не место" - то обматерить священника и "ни шагу на мой газончик".
И вот ты смотришь на озлобленного старика с его локальными проблемами из области семейно-нравственного и территориальной целостности сада-огорода, не находишь очевидных причин чтобы досматривать до конца, а вырубить не можешь.
Гений это или шаманство, Клинт Иствуд знает что-то такое, чего не знают многие другие. Как простым языком, без спецэффектов, параллельных а-ля вавилон сюжетов, в трех интерьерах рассказать историю, которая, нажимая на все нужные кнопки внутри тебя, прикует к экрану, заставит сопереживать (хотя ты и будешь подозревать, что тебя разводят), а потом оглушит финалом.
Можно поспорить, насколько используемые приемы честны, но они эффективны. Гран Торино (как и Малышка) вряд ли сильно обогатит новыми мыслями. Но вот пережитый эмоциональный взрыв просто не сможет оставить вас таким, каким вы были до просмотра.

Похоронивший любимую жену 70-летний Уолт Ковальски (Иствуд) собирается досиживать остаток жизни с банкой пива на веранде с любимой собакой и не менее любимым автомобилем Форд Гран Торино. Собственных сыновей и местного священника, призывающих переменить взгляды на жизнь, Уолт посылает куда подальше. Священник, правда, проявляет настойчивость, но скорее его собственные взгляды на жизнь поменяются от общения со злобным стариком.
Вялое недовольство новыми соседями и новыми поколениями сменяется открытой войной, когда местные азиатские бандиты подговаривают соседского мальчишку угнать любимую машину ветерана и тот берётся за свою винтовку времён корейской войны.
Иствуд-режиссёр снимает удивительное кино, очень похожее на самого героя фильма - делая почти всё, чтобы оттолкнуть окружающих, оно всё равно притягивает, и какой-то внутренней искренностью и доходчивостью своих идей компенсирует и недоигрывающих азиатских подростков-дебютантов, и переигрывающего Иствуда-актёра. Хотя коллизии сюжета вполне предсказуемы, фильм завораживает нетипичной для нынешнего американского кино откровенностью постановки вопроса. Пока киноакадемики застенчиво вручают букет статуэток лубочному кино про дальние страны, Иствуд рубит с плеча, выводя фашиствующего ретрограда настоящим героем, причём не только войн прошедших, но и нынешней безнадёжной войны с падением нравов.
При этом "Гран Торино" - вовсе не плач по старой Америке, а вполне оптимистичная эпитафия времени, когда народ Мяо, как и любых других азиатов называли "гуками", бандиты были только чёрными, на заводах Форд простые мужики делали крутые машины, а фильмы Иствуда не собирали по 150 миллионов. Вряд ли кто-то разумный всерьёз хочет в эти времена вернуться, другое дело - шагнуть, подобно Уолту Ковальски, прямо из них в вечность.