Фильм

Вероника не придет

Вероника Павловна (Маркова) – циничная 80-летняя бой-баба (в прошлом журналистка, главный редактор), тиранящая своего сына, решает разместиться в доме для престарелых, чтобы там тихо-спокойно умереть. Но демоны прошлого не дают ей покоя. Во флэшбеках она – молодая и красивая (Скосырева), влюбившись в своего мечтательного сотрудника (Емашов), не то чтобы специально, но разрушила его семью.

В «Веронике…» Элины Суни (тоже, кстати, журналистки – по крайней мере, по образованию) хороша не сколько Маркова (хотя она, конечно, тут тоже хороша), столько дуэт Скосыревой-Емашова. Но, особенно Скосыревой. Её героиня получилось настолько яркой, даже ослепительной, что только одним своим присутствием в кадре она убирала всех других персонажей. И её печаль, как и печаль в глазах Марковой ещё раз констатировала тот горький факт, что, как ни крути, а есть такие ошибки молодости, которые остаются с человеком навсегда.

Фильм шикарнейший. Смотрела 7 раз и чуется, не последний. Отличные стихи, великолепная музыка, непростые характеры.
У сильных женщин не бывает простых судеб, тем интереснее наблюдать за развитием событий: нет однозначных поступков, невозможно давать оценки, и даже прокручивая в третий раз, не понимаешь, можно ли было и стоило ли что-то изменить. Приятно, что это российский фильм, что среди теледерьмища, производимого нашим кинематографом, есть настоящие вещи. Римма прекрасна, Мария с сердцем. Спасибо, Элина.

А мне нравятся такие женщины. Возможно непосредственно в жизни общаться с ними и не всегда легко, но наблюдать со стороны, в том числе на экране, очень здорово. И красавица Мария Скосырева, и конечно же Римма Маркова, крайне убедительно передали подобный типаж зрителю. Фильм отчасти перекликается с "Москвой слезам не верит", но на подобную мощную мелодраму не тянет. "Вероника не придёт" скорее трагикомедия. Сценарий не совсем ровный, и в концовке конечно же притянут. Но с другой стороны, совсем не хотелось лишиться хорошего настроения ближе к титрам, увидев антихэппиэнд. И создатели фильма, в том числе и этом моменте, не разочаровали.

Первой моей мыслью, когда я включила телевизор и услышала музыку, была: «Я знаю, кто снял это кино. Даже если вы не укажете ничего в титрах, я угадаю с закрытыми глазами.»
Первым моим чувством после того, как экран погас, было сожаление. Сожаление о том, что я не могу перемотать назад и посмотреть еще раз. Еще два, три, четыре… Разглядеть все детали, прочувствовать все интонации, услышать еще раз все стихи, влюбиться заново.
Она это сделала. Она опять сняла кино, которое не позволяет формулировать, не дает покоя и живет после того, как застынет последний кадр.
Ничего лишнего. Ни одного случайного лица, ни одной неверной фразы.
Миф.
Смеяться, когда слезы капают с ресниц. Искусать губы. Вспоминать Чехова и Вампилова. Застывать, почти не дыша.
Я не знаю, как ей это удается.
В этом мифологическом пространстве живут земные люди. Красивые, яркие, сильные. Огонь. Энергетика, которая захлестывает. Ранимые циники. Романтичные хулиганы. Несчастные. Каждый со своей болью: прячут души, ломают других, растрачивают себя с нелюбимыми, не смеют признаться, смешивают феерию с трагедией.
Они – это мы. Это мы напиваемся и бежим на сцену изображать веселье, потому что нам плохо, и хочется, чтобы было чуть-чуть легче. Это мы нежно убиваем своих близких, изо дня в день, и делаем вид, что не замечаем. Это мы кричим о лютой ненависти и просим прощения, и не находим в себе сил посмотреть глаза. И это именно с нами время играет, и смеется, когда повторяется, все бесконечно повторяется – 25 кадр – только уже не комедия, а драма.
Я не могу рассказывать про сюжет. Кино ведь творится из мелочей: из взглядов, которым не нужны слова, из поворотов головы, когда уже на грани – и вдруг счастье, из легкости рук, взрывающих листок строчками, из движения губ, теребящих цепочку, из тембра, когда о сокровенном, а рубят с плеча - чтобы не показаться беззащитным. Огромные шахматы (кто проиграл партию?), транзистор и контрабас, пуговица, коньяк – вещность мира, и в то же время краски картины в духе импрессионизма. Чувства, впечатления, ощущения… Так, чтобы сердцем. Оно одно зорко.
И знаете, несмотря на все рифы и скалы, на отчаяние, на кажущуюся безысходность, обязательно все будет хорошо. Найдутся красные бусики для девочки, которая плюшевым зайцем закрывала глаза от самой страшной в своей жизни потери. Найдется сумка, которая была так дорога смешной тетушке в очках – глупой и милой мокрице. Найдется Мастер и дождавшаяся его не будет плакать. Будет гореть зеленый свет, будут честные объятия, будут уставшие счастливые глаза, будут стихи в книжке. И девочка на качелях будет читать их так, что захочется ловить каждую строчку.
А печаль… Печаль светла.
И хочется верить. И получается.
И жить в Ее мире хочется. И просто – жить.