Он (Буаден) и она (Леру) периодически совокупляются без лишних слов и составляют такую же неотъемлемую часть пейзажа Фландрии, как поле, лес и хмурое небо. Потом он уходит на войну, и уже на его проводах она флиртует с другим. Потом так же тупо спит с кем придется, но тут он возвращается.
Кинематограф Дюмона гиперреалистичен, в нем нет...
Показать полностью
Он (Буаден) и она (Леру) периодически совокупляются без лишних слов и составляют такую же неотъемлемую часть пейзажа Фландрии, как поле, лес и хмурое небо. Потом он уходит на войну, и уже на его проводах она флиртует с другим. Потом так же тупо спит с кем придется, но тут он возвращается.
Кинематограф Дюмона гиперреалистичен, в нем нет психологии, как нет ее в каждом отдельном моменте жизни. Есть белизна кожи, зелень травы, чавканье грязи, косноязычие речи, зов женского тела и ужас бытия. Непрофессиональные артисты, по существу — статисты или натурщики, не играют, а физически существуют перед камерой. Если в этом кинематографе есть что-то похожее на ревность, это как бы проекция военных действий: мужчины так же борются за женщину, как армии воюют за территорию. Пережитый опыт (больше половины фильма разыгрывается там, где насилуют взводом, истребляют детей и отрезают врагам гениталии) становится катализатором любви, а любовь — спасением от пережитого. Не надо искать здесь точный адрес: Афганистан или Ирак? Не надо вспоминать, посылали ли туда свои войска Франция или Бельгия. Как и все картины Дюмона, «Фландрия» — это притча о цивилизованных варварах. Обыденная жизнь современного общества уныла и бессобытийна, но варварская природа просыпается изуверским убийством или охотным участием в очередной экзотической войне.
Скрыть