Фильм

Сады осенью

Что ж, мои нежные дамы, «Сады осенью» – это, как и ожидалось, тех же позднеиоселианиевских щей да совсем уже пожиже влей. Искомые щи действительно влиты сюда настолько уже пожиже, что я не раздумывая готов объявить сии «Сады» наихудшей из всех снятых Отариком фильм. Здесь, мои нежные дамы, мы видим решительно всё то же самое, что уже было (или даже ужебыло) в «Охоте на бобочек», «Розбойниках», «Истине ввине» и «Вутре понедельника». Но на сей раз нету тут совсем уже ни одного интересного момента, ни единого любопытного образка. То есть это такое худшее проявление французского артхауса – как какой-нибудь, не знаю, поздний же Бенекс, а то и Шеро, прости господи. Да, стайл Иоселиани тут, конечно, чувствуется, но сколько можно пестовать один и тот же свой стайл, ежели он уже давно не приносит весомых плодов. Три советских фильмы Иоселиани плюс «Фавориты Луны» – вот где означенный стайл был уместен и интересен. Дальше пошла жижа – и при всей моей симпатии к старику мне трудно похвалить выпитую эту сгоряча жижу хоть за что-нибудь. То есть все предыдущие порции еще было за что, но вот данная жижа – провальна всецело. Тоже, если вдуматься, достижение хоть какое-то – с однозначным типа знаком минус. Но Иоселиани – он же из тех престарелых режиссеров, от которых по какой-то гуманитарно-гуманистической привычке всё ждешь и ждешь нового чуда. Ну что тут, мои нежные дамы, еще сказать: давайте будем продолжать ждать.

Великолепный фильм. По ощущениям - это зеркальное отражение "Скромного обаяния буржуазии" с хеппи-ендом. Настроение и мелодия фильма также несколько перекликается с "Прогульщиками" Левана Когуашвили. Все-таки чувствуются православные истоки и, видимо, не случайно в фильме присутствует батюшка Иоанн и и целая гвардия сопутствующих алкоголиков и тунеядцев. Мне кажется, по стилистике развязной и сдобренной алкоголем жизни, главный герой мог быть, скорее, нуворишем, оказавшимся в Париже начала двадцатого века до известных событий. Очень трудно представить себе утонченного француза в министерских пагонах поддерживающим постоянную связь с африканкой-любовницей. Возможно, однако, мое представление о французах как чопорных националистах несколько отстали от реальности??? Последняя сцена с матерью в центре стола и жизни любого даже очень взрослого сына-министра почему-то напомнила «Зеркало»… Юмор, конечно, далеко не прямолинейный, но в этом и прелесть подобных фильмов ) В любом случае, думаю, стоит посмотреть любителям неторопливого синема.

Честно говоря, просто нет слов. Почти после каждого его фильма мне вспоминаются строчки из одного моего стихотворения: "И гляжу на землю маленьких людей глазами Бога, и с улыбкой той же сребромудрой". После этого фильма это ощущение было каким-то особенно сильным. А ещё было тревожное ощущение горечи - есть ощущение, что этот фильм великий грузинский мастер снимал как последний, как лебединую песнь. Осень жизни, выбор гроба в качестве эпиграфа и этот вдруг взметнувшийся в самом конце безумный влюблённый взгляд камеры в небо и на зелёные деревья, снизу вверх, будто прощальный... Это очень неожиданно случается, ибо не свойственны ни фильму, ни вообще Иоселиани такие вот откровенно романтические взгляды в небо, да ещё под такую неожиданно трагичную музыку... Да и закончить творческий путь таким воплощённым совершенством, как этот фильм - достойное окончание пути... В общем, наряду с преклонением перед этой новой киноиконой осталось некое тягостное чувство прощания... Очень надеюсь, что ошибаюсь.