Фильм

Дитя человеческое

Бог устал, или спит, или просто махнул рукой на семь тысяч лет творения и решил стряхнуть мокрой тряпкой непутевых детей своих со стола мироздания. Все будет медленно и гуманно, ни огненного метеора, ни неба, кровавого от взрывов атомных бомб, ни вторжения марсиан с рагнареком - просто двадцать лет назад перестали рождаться дети и теперь не пройдет и полвека, как человеческая речь прекратится на земле. И настанет тишина, и деревья пробьются сквозь бетон автострад, тростник будет колыхаться на ветру, а белки играть в остовах небоскребов. Когда умрет последний человек...
Но пока человечество еще бьется в кровавой агонии, полное недоумения, гнева, но больше тихого молчаливого отчаяния. Наступает конец всех песен и последние танцоры на краю времени машинально влекут свои дни все ближе к неизбежной старости и смерти. Как заведенные механизмы они идут на работу, исполняют никому уже не нужные обязанности, возвращаются домой. Стремится не к чему, жить не для чего, незачем создавать состояния, строить и творить - все-равно через полвека все закончится и никто не воспользуется плодами твоих трудов, не присядет в тени дерева, посаженного во дворе семейного гнезда.
Так тихо умирает Британия - как старинные часы без завода - бьются деловито, вальяжно, но постепенно затихают. Но остальной мир стремиться успеть напоследок впиться в глотку ближнему своему, доказать на краю коллективной могилы верность религии, идеологии, просто успеть отомстить за старые обиды. Мясо летит кровавыми ошметками по некогда спокойным и благополучным странам, могучие столицы пали под тяжестью беспорядков и войн, а миллионы беженцев оттуда, ободранные и оборванные стремятся в пускай унылый, но зато спокойный, как могила, Альбион. Немцы, некогда сыто поплевывавшие на соседей, горделивые американцы, вечно неприкаянные цыгане, а так же арабы, русские и тысяча других народов правдами и неправдами переплывают Ла-Манш, чтобы осесть на английской земле, пускай и в гетто на сомнительных правах беженца. Так что остров постепенно разделяется между еще тихими и лощеными уголками прежнего спокойствия и дикой, заполненными толпами озлобленных беженцев периферией. А между ними стоит стена из усталой и не менее озлобленной полиции под предводительством какого-то очередного диктатора, железной рукой пытающегося сохранить в Британии былой порядок вещей.
Главный герой Тео – усталый, изжитый человек, с измученным и невыспанным лицом, коротает свои бессмысленные дни на бессмысленной работе. Волею случая к нему приходит весточка из прошлого – бывшая жена Джулиан, которую он не видел уже десяток лет, вдруг появилась на пороге, вернее Тео притащили к ней на порог какие-то странные вооруженные люди. Джулиан теперь глава террористической организации «Рыбы», которая как пресловутые рыбы об лед бьется в борьбе за права беженцев и против сдавившей Англию диктатуры. Джулиан просит Тео об услуге, чтобы он надавил на пару рычагов и получил по знакомству разрешение на выезд из огороженного блокпостами Лондона в маленький, некогда курортный приморский городок, где сейчас расположен гетто-лагерь для беженцев. Туда ему нужно перевезти странную девушку-негритянку Ки. Тео соглашается и отправляется в поездку, еще не зная, что его спутница беременна.
Беременность оказывается в этом мире не благословением, а проклятьем. За спутницей Тео охотится и радикальное крыло «Рыб», и полиция – одним хочется водрузить ее на щит борьбы против диктатуры, другим никак нельзя признать, что единственной зачавшей на острове является полуграмотная бесправная беженка. Остается один путь – дальше, через «скопление народов и бичей», в искомое приморское гетто, где Тео и Ки должны встретить некие друзья. Будет долгая дорога, стычки, лесная хижина старого хиппи и лагерь террористов, нежданные друзья и ожидаемые недруги, роды, стоны, кровь, кровь и еще раз кровь…
Как в «Сталкере» герои пробираются через знакомые, милые, повседневные, но ныне смертельно опасные пейзажи, так и здесь обыденное некогда путешествие из Лондона в приморский городок превращается в долгое и опасное путешествие по чуждой уже, почти инопланетной английской глубинке. Миля снова, как в средние века, стала долгой и не знаешь, что ждет тебя за поворотом – лесные разбойники или вифлеемский хлев с новой Богоматерью. Странствие героев, пройдя сквозь все круги Чистилища, все-таки закончится, но будет стоить Тео жизни. Возможно своей кровью он символически расплатится за грехи человечества, совершит жертвоприношение, как в другом фильме советского классика. Все вероятно в этом странном мире. Хотя открытая концовка не обещает ни смерти, ни спасения. Лишь туманное будущее...
Приглушенные серо-зеленые тона кадра, которые сейчас используют где ни попадя, тогда, в середине двухтысячных, были еще внове и гармонизируют с медленным угасанием всего и вся. Операторская камера неотступно следит за героями, то поднимаясь в нависшие хмуро-свинцовые небеса над мертвыми полями, то камнем падая к земле и срываясь в дикий десятиминутный безмонтажный документальный трип по эмигрантскому гетто, где остатки людей рвут друг друга на части за призраки мертвых идей. Создается полный эффект присутствия, а брызги чьей-то крови, мельком плеснувшие в объектив и так и застывшие там красными капельками обдают тебя морозным холодком. Сюжет бьется диким пульсом, от высокого до низкого один шаг, от грязи, кровавого тряпья и ругани битвы до молитвенного стояния и оцепенения всех присутствующих, в момент, когда на миг мелькнет надеждой на чудо новорожденный ребенок , и снова вмиг обратно к стрельбе, поножовщине, пыли и кровавой крошке на зубах.
Куарон, один из талантливых режиссеров новой мексиканской школы стреляет редко, но метко. Каждая его работа оригинальна и непредсказуема. Смазаны краски классики в ярких осовремененных "Больших надеждах", превращена в притчу банальная история поездки двух подростков в "И твою маму тоже", детская "Маленькая принцесса" смотрит на тебя совсем взрослыми, понимающими глазами, рассказывая свою чудную сказку и даже жесткий, влитый продюсерами в размеренное русло ритм сериала про Гарри Поттера под его прикосновением заиграл новыми мрачно-прекрасными цветами. И вот теперь старый полузабытый антиутопический роман англичанки Филлис Джеймс вдруг приобрел на экране пугающе-реальные остросовременные нотки. Это про нас, это про "сейчас", изображение в любой момент может надвинуться на зрителя и поглотить его своей реалистичностью. И ловишь себя на мысли, что уже подсознательно нащупываешь свое место в показанном умирающем мире. Идти к террористам -"Рыбам", или к усталым и злым солдатам? А может косяк в зубы и в лесную хижину к герою Кейна - качаться в кресле под "Ruby Tuesday" и блаженно угасать вместе с миром?

Верю! Как будто побывал в будущем. Забыл, что сижу в кинотеатре. И дело не в сюжете и не в актерском составе и не в операторе и не в музыке. И даже все-таки не в библейской идее. Или античной? Хотя, возможно, именно идея сплотила съемочную группу, превратив на короткое время в исследователей будущего. Тщательность деталей - вот что. Не стоит перечислять - при просмотре они вводят в транс и всплывают в памяти долгое время после. Каждый кадр, ничего случайного. Кто-то из классиков переписывал текст по 10 раз, в поисках совершенства. Этот фильм такой же перфекшн. Мое мнение - заслуживает оценки лучший фильм нулевых.

Честно говоря, не тронуло. Почему? Потому что мир будущего в "Дитя человечества", уж слишком похож на мир сегодняшний, достаточно включить любой новостной канал и вы увидите тоже самое. И это, заметьте, без всякой потери смысла жизни из-за глобального бесплодия. Ощущение, что я смотрю реальные журналистские репортажи подкрепляется еще и манерой оператора - снимать как будто на ручную камеру. С одной стороны создается эффект присутствия, с другой, как это ни ужасно, но мой мозг приобрел к подобного рода подаче информации некий иммунитет, уж слишком много ее вокруг стало, поэтому фильтруясь, на выходе она оставляет ноль.
Кроме того, рассматривая эту повседневную жесткую реальность, истерия вокруг родившегося ребенка не понятна - он вполне может стать последним и его появление ничего не меняет. Мир уже давно сошел с ума и проникаться истерией по этому поводу бессмысленно и даже скучно.

Забавно, но на протяжении всего фильма я думала, что режиссер женщина. Потому что взгляд на все что там происходит несомненно женский, я бы даже сказала глубоко женский. Весь фильм Куарон занимается поиском прекрасного в ужасной обыденности. Наивно верит, что плач ребенка сможет, хотя бы на пять минут, заставить увлеченно шмаляющих друг в друга мужчин опустить оружие. После "Дитя человеческого" Куарона смело можно причислить к ярым феминистам. Его главные положительные герои - женщины. Которые вопреки жутким обстаятельствам не разучились любить и защищать. Мужчины же скорее напоминают стадо обезьян, бесцельно постреливающих в разные стороны. Да и вообще, главной идеей фильма является идея о том, что мир спасут женщины, тем что возобновят род человеческий! Главный мужской персонаж, сыгранный вечно тоскливым Клайвом Оуэном, настолько безвольный, что даже в моменты максимальной опасности не решается взять в руки оружия. И лишь герой Майкла Кейна, обкуренный до полной всеобъемлющей святости и счастливого пофигизма, составляет яркое исключение.

Что у Куарона получилось, так это отлично показать английский менталитет. Для Англии политика "вежливого превосходства" всегда была единственной формой общения со всем остальным миром. И будь ты коммунистом, евреем, черным или кришнаитом настоящие британцы всегда ненавязчиво дадут тебе понять, что ты не их поля ягода. И в фильме это блестяще показано.

Главным ляпом фильма можно назвать сцену с престарелой русской аристократкой, она поет дореволюционных времен колыбельную, на фоне красных знамен, портретов Ильича и православных икон - этот винегрет проглотить невозможно.

А главной абсурдной сценой я бы назвала концовку. Просто потому что ее нет. История так и осталась недоделанной. И это не похоже на то, что зритель должен все додумать сам, а просто логичное завершение фильма не получилось. Главный мужской герой помирает, как "ежик в тумане", оставляя в покачивающийся лодке испуганную новоиспеченную мамашу с младенцем. А так же нам показывают нос корабля, выплывающего из дымки, но кто это на самом деле - друзья или враги, так и остается несказанным. А потому непонятно ради чего погибло столько народу, удалась, в итоге, миссия по спасению или нет? И когда пойдут финальные титры тебе остается только удивленно приподнять брови и произнести логичную фразу: "И че?".

"Дитя человеческое" - яркий пример картины, в которой не над чем подумать. В правдивости и натурализме отображения реальности она многие фильмы способна заткнуть за пояс, но содержательно больше напоминает документальный фильм о возможном будущем, чем идейную художественную ленту.
Фильм посвящен проблеме беженцев и вынужденных переселенцев, которая становится все острее в странах "золотого миллиарда". С обложки на нас глядит будущее, у которого на этот раз - хмурое небритое лицо Клайва Оуэна. На дворе 2027 год: только что убит самый молодой житель планеты - восемнадцатилетний парень - а дети давно уже давно перестали рождаться. Массовая истерия, всеобщий депресняк и ожидание вымирания человечества развязали кровавые войны в регионах, где рождалось больше всего детей - Африке, Азии. Беженцы из этих мест неостановимым потоком хлынули в развитые страны, вынуждая их закрывать границы и вводить чрезвычайный режим. Одна из противостоящих правительству террористических групп, защищающая права переселенцев, обнаруживает чернокожую женщину, которая в скором времени собирается родить.
Сюжет достаточно незамысловат: весь фильм артист Оуэн будет сопровождать и спасать беременную от разъяренных толп и отдельных безумцев, потерявших человеческий облик. Разучившись дарить жизнь, цивилизация сошла с ума и начала ускоренно уничтожать саму себя. В фильме очень любопытно следить за количеством смертей, сопровождающих процесс спасения одного-единственного младенца.
Альфонсо Куарон сделал будущее очень реальным, всего-навсего сгустив краски над настоящим. Получилось тревожно и эффектно, но больше фильму нечем зацепить разум: евангельское "Любите друг друга" исчерпывает себя где-то в первой четверти экранного действия. Хотя финал фильма захватывает превосходными съёмками сумбурной бойни на улицах города: стрельба - практически "Спасение рядового Райана", никак не меньше.
Этот кризис рождаемости в фильме, на котором раскручен сюжет, вызывает тоску отнюдь не по убиенным беженцам и не по детским голосам - а по кризису идей. Идеи, как и дети, больше не рождаются - и бесплодное человечество вынужденно переваривать себя самое. Грустно, что такие режиссеры как Куарон творят стилистически и изобразительно безупречные проекты, но не содержащие никакой пищи для ума. Цивилизация погибнет.

p.s. Артист Клайв Оуэн в этом фильме похож на Николаса Кейджа - и играет роль, для Кейджа очень характерную. Сам Оуэн мне всегда казался более волевым, решительным, предназанченным для других ролей (см. Дуайт в "Городе грехов"). Но эта мягкотелая и печальная "кейджевская" роль делает его здесь оригинальным.

Тяжелый эпический фильм о том куда наш мир рискует скатиться. Когда самой главной и важной темой становится рождение и спасение ребенка! Снимаю шляпу перед режиссером и оператором уже не в первый раз ("Гравитация", "Древо жизни", "Знакомьтесь Джо Блэк", "Али")... такое кино действительно приятно, не смотря на мрачность всей истории. Здесь и эстетика и детали и натуральность. Как-то все правдиво и жизненно...Это фильм не для поедания поп корна с криками "Вау, ему башку снесло!", а о более глубокий вещах, которые нынче в кинотеатре увидишь редко,тк продюсерам нужна касса, которую в наше время можно сделать в основном лишь на "элементарщине".

"Дитя человеческое " можно поставить вровень с "Эквилибриумом", пролетевшем в прокате, но заслуженно получившем на долгие годы статус НАСТОЯШЕГО кино.