Фильм

Хроники Нарнии: Лев, Колдунья и Волшебный шкаф

Четверо детей — Питер, Эдмунд, Сьюзен и Люси — залезают в стоящий дальней комнате загородного особняка шкаф и попадают из Англии 1940 года в Нарнию — страну, где говорящие животные и прочие волшебные существа ведут идиллический образ жизни вольных хлебопашцев в соответствии с установлениями властителя этого мира, бога-льва Аслана. Точнее, вели, поскольку в данный момент Нарния оккупирована и заморожена до состояния вечной зимы без Рождества Белой Колдуньей (Суинтон). Детям вместе с вернувшимся из-за моря Асланом предстоит победить обращающую всех направо и налево в камень узурпаторшу и стать королями и королевами нарнийскими. Дело осложняется предательством Эдмунда, случайно (но охотно) продавшего душу колдунье за коробку рахат-лукума.

Экранизация первой книги семитомного цикла Клайва Стейплза Льюиса про Нарнию должна была стать ответом студии Disney «Властелину Колец» и «Гарри Поттеру», и всеобщая уверенность в новом успехе была так крепка, что в финал рецензии заранее просилась инвектива против тупых российских прокатчиков, которые в названии фильма заменили платяной шкаф волшебным, ведь на свете нет ничего скучнее совершенно положительного отзыва. Так вот — выясняется, что рецензия на диснеевскую «Нарнию» будет достаточно разнообразной и без подобного крохоборства.

Как ни удивительно это, сложно перечислить все вещи, которые тут не удались. Скажем, книжная Нарния в отличие от Средиземья — очень камерное, уютное пространство: из конца в конец страны пара дней пути, в замок к Колдунье, какой бы страшной она ни была, можно зайти не постучав, а в главной битве, судя по описанию, принимают участие по нескольку десятков бойцов с каждой стороны. С этим каши не сваришь, решили диснеевские бонзы и запузырили киноэпос по полной программе: новозеландские пейзажи, как у дяди Джексона, и битвы в духе Гавгамел из стоуновского «Александра», только со сказочной авиацией грифонов и зажигательными бомбами из фениксов. Дальше — больше. Тоненькая книга Льюиса никуда не торопилась: ее очарование наполовину определялось бытовыми интермедиями вроде переживаний добропорядочной миссис Бобрихи, не сломает ли Колдунья попавшую в лапы ее наймитов швейную машинку. На это в фильме времени нет, зато оно есть на то, чтобы, учинив насилие над сюжетом и нарнийской географией, ввести в фильм пару погонь, несколько новых персонажей, ответственных за экшен, и одну не особо продуманную сцену на тающем льду.

Но все это ничто по сравнению с тем, что можно назвать идеологической подтасовкой. И это не касается христианских аллюзий Льюиса, как можно было бы предположить. Нет, они на месте: еще бы, ведь составители маркетингового плана помнят про успех «Страстей Христовых» и не намерены отказываться от денег набожных американцев. Ревизии подвергается то, что, наверное, не менее важно для духа «Хроник Нарнии» — взгляд Льюиса на детей. Там, где в книге трое из них очевидно очень хорошие — смелые, любящие, честные, образцовые юные англичане прежних времен, — а Эдмунд поначалу очевидно очень плохой, в фильме они не хорошие и не плохие (у плохих детей всегда есть шанс стать хорошими), а никакие. Они не действуют, как в книге, по зову сердца — их приходится вечно заставлять и уговаривать. Питер туповат и нерешителен, Сьюзен труслива и ворчлива, Люси кокетлива, а Эдмунду, наоборот, добавлен «объем» и приписана ранимость, якобы объясняющие его ошибку. Решив уже, видимо, не из-за денег, а по велению сердца усложнить их характеры, продюсеры получили вместо четырех героев четырех неубедительных големов: собственно, идеальный портрет современного ребенка — публики, о которой Disney и мечтает, штампуя свою продукцию.

В общем, в заслугу ленте можно поставить разве что Тильду Суинтон, в самом деле очень органичную в роли Колдуньи, да пару кадров, где Питер и Эдмунд в доспехах и с алым львом на щитах являют собой самый беззастенчивый образ всепобеждающего очарования добра в кинематографе со времен шекспировского «Генриха V» в постановке сэра Лоренса Оливье.

Только не надо говорить, что метафорическая сказочная проза не поддается экранизации. Грошовый телеспектакль «Лев, Колдунья и Платяной шкаф», снятый на Би-би-си в 1988 году, доказывает обратное. Спецэффекты там простодушны даже для своего времени: схематичная мультипликация плюс люди в меховых костюмах и с раскрашенными лицами вместо говорящих зверей, зато все остальное сделано с умом и душой, так что без вполне настоящих слез некоторые сцены смотреть просто невозможно.

Вывод отсюда такой: в сугубо прикладном, но главном для современного кинематографа жанре сказочной экранизации, где вменяемость подхода к картине определяет не только, а может и не столько режиссер, сколько продюсер, выявились герои — вполне уважительно снимающая «Поттера» компания Warner, победоносно закончившая «Властелина колец» New Line Cinema и злодеи — Disney. Впрочем, сказать про злодеев «выявились» — это, может быть, преувеличение: посмотрите, что они уже сорок лет творят с Винни Пухом. Остается надеяться, что продолжения диснеевской «Нарнии» не последует. Беда только в том, что зло сложно победить навсегда: оно неизменно возвращается.