Фильм

Анна Карамазофф

В 1991 году Канны находились в предвкушении шедевра из России, название которого отсылало одновременно к Толстому и Достоевскому, фильма «Anna Karamazoff». Его представлял известный продюсер Серж Зильберман (работавший с Бунюэлем, Беккером, Курасавой и Линчем), а в главной роли была заявлена кинодива Жанна Моро. Невозможно было заинтриговать публику сильнее. Однако вскоре после начала фильма на премьерном просмотре он был освистан, а зрители начали покидать зал. Как признавался сам режиссёр, «Те, кто оставался в зале до конца, — отчаянно хлопали. Но даже эти аплодисменты тоже были симптомом оглушительного провала, которому всегда сопутствует столь страстное проявление солидарности со стороны знатоков и любителей идти наперекор сложившемуся мнению». А в середине фильма случилась истерика с Жанной Моро, увидевшей расхождения со сценарием. Актриса топала ногами и кричала «Merde», пытаясь остановить кинопоказ. На этом история плёнки с фильмом заканчивается, он так никогда и не вышел в прокат и на родину не вернулся. По официальным данным плёнка до сих пор лежит в сейфе наследников Зильбермана. Причиной для всей этой истории послужила твёрдость режиссёра в желании показать людям фильм таким, каким он видит его сам.

Рустам Хамдамов, начав съёмки в 1988 году, был бесконечно предан своей идее. Тогда кино в стране ещё прекрасно спонсировалось, на фильм заложили 3 млн. рублей. Жанна Моро, прочитав сценарий на французском, сама мечтала сыграть в фильме. Но инфляция буквально убила возможность завершить творение. Имея достаточно отснятого материала, в 1991 году создатели фильма были вынуждены искать западного инвестора, в результате чего продюсером стал друг Моро, Зильберман. Однако оба француза читали только первоначальный сценарий. Моро так и не узнала о его изменении вплоть до премьеры в Каннах, а Зильберман вёл с Хамдамовым настоящую войну за сокращение фильма и адаптацию под французского зрителя. Например, продюсер требовал ввести титры, объясняющие, что главная героиня вернулась из концлагеря. Когда Хамдамов узнал, что эти титры всё-таки были вставлены, на премьере он совершил беспрецедентный поступок — закрыл титры пальцами! Но самым главным камнем преткновения стала черно-белая вставка в середине фильма. Это была «несгоревшая рукопись» Хамдамова, его творение 1974 года — фильм «Нечаянные радости» по сценарию Кончаловского и Горенштейна, который был уничтожен по приказу руководства Мосфильма в 1974 году. Тогда Хамдамова отлучили от кинопроизводства, а сценарий передали Михалкову, в результате чего появилась «Раба любви». Но часть плёнок была чудом сохранена оператором и найдена спустя 12 лет. Теперь «Нечаянные радости» должны были появиться в «Анне Карамазофф» как сцена в кинотеатре. Зильберман боролся до последнего за исключение этой части, но режиссёр считал её важнейшей и не видел никакой возможности её вырезать. Именно эта вставка и взбесила госпожу Моро, потому что в ней появились блистательные Елена Соловей и Наталья Лебле. Французская актриса не могла потерпеть такого, ведь это был ЕЁ фильм.

Фильм готовился к Каннам в спешке, времени на монтаж не хватало, поэтому все материалы для работы в единственном экземпляре были вывезены во Францию. После несогласия режиссёра сделать приемлемый для продюсера вариант, последний вообще отказался возвращать материалы, поскольку это означало провал картины в потенциальном прокате и потерю Зильберманом всех вложенных денег. Попытки вернуть фильм через юристов велись ещё долго, но на «выкуп» до сих пор ни у кого нет средств. Каким-то чудом имеется «пиратская» копия с, видимо, тысячи раз пересмотренной VHS. Разумеется, эта версия фильма — ужасного качества, но неизвестным пиратам за неё можно сказать только «спасибо», иначе это потрясающее творение было бы полностью потеряно для зрителя.

Прошу прощения, что так отвлеклась от самого фильма, но мне очень хотелось показать, что значит эта картина для режиссёра. Да и сама история Хамдамова заслуживает отдельной экранизации.

Что касается фильма, то это настоящая феерия подсознания. Представьте, что получится, если смешать Дэвида Линча, Льюиса Кэрола и Франца Кафку. Но даже эта смесь не может служить описанием к фильму — он слишком самобытен для таких штампов. Героиня Моро (мы так и не узнаем её настоящего имени, я буду условно звать её Анной) возвращается из ссылки в 1949 году, и весь фильм — это её блуждания с чемоданом по Ленинграду, где она никак не может найти себе место. В её квартире живут узбеки; мать умерла, и в коммуналке, где она жила, места для неё нет. Дальнейшие приключения принимают всё более сюрреалистичный вид. По пути она встречает странных героев; бегает за мальчиком, переодетым в зайчика; становится свидетелем похорон пионера, где мертвый выглядит свежо и прекрасно, а процессия похожа на зомби; попадает в кинотеатр, где фильм, показываемый на экране, является её сном; и, наконец, решается мстить. А потом настаёт просто пиршество сюрреализма. Каждый этап приключений Анны — настоящая притча, которую можно разбирать часами.

Отдельное внимание хочется уделить «Нечаянным радостям», этому фильму-сну. Он содержит потрясающую мистическую историю про ковры и главный ковёр. Несложно понять режиссёра, не желавшего вырезать эту часть. Помимо художественной ценности, она несёт ещё и важный смысл для самой Анны. В первоначальном сценарии героиня гибнет под колёсами автомобиля. Но потом Хамдамов решает её спасти. Когда на экране появляется титр «смерть неизбежна» (а титры совпадают с действиями Анны), героиня уже покидает кинотеатр, поскольку заснувшую даму разбудила уборщица. Таким образом, титра, пророчащего смерть, Анна не видит и остаётся жить.

В фильме невероятное количество цитат. Собственно, титр «смерть неизбежна» заимствован из эпиграфа последнего русского романа Набокова, взятого из учебника по грамматике. Или снова «Нечаянные радости», неожиданно цитирующие первый фильм Хамдамова «В горах моё сердце». О цитатах в «Анне Карамазофф» можно написать целую статью, но я, пожалуй, остановлюсь на самой милой для меня. Можно удивиться, когда Анна заявляет: «Играть — просто. Сжать жопу — разжать жопу». Я не знаю, насколько уместны такие выражения, но хочу отметить, что это цитата Феллини, когда тот отвечал Мастрояни на вопрос о том, как играть.

Ещё хочется заметить, что Хамдамов не похож на артхаусного сноба. Все сумасшествия, которые он показывает, кажутся мне очень милыми. Режиссёр обладает недюжей долей иронии, фильм часто вызывает улыбку.

Хамдамов также является художником, и именно этот талант в полной мере проявляется в его фильмах. Хочется любоваться каждым кадром «Анны Карамазофф». Все детали, костюмы, образы выглядят просто потрясающими.

Я не могу не отметить, что у фильма достаточно небольшая зрительская аудитория. Но лично для меня «Anna Karamazoff» не только стала шедевром, но и открыла новую грань киноискусства, которая могла бы существовать в СССР, но находилась под строгим запретом.

Название "Анна Карамазофф" соответствует представлению иностранцев о России, которые смутно помнят, что это родина Толстого и Достоевского, "Анны Карениной" и "Братьев Карамазовых".
Фильм сделан в эстетике немого кино. Здесь пересекаются сны и судьбы героинь предыдущих фильмов Рустама Хамдамова (уничтоженного в 1974 году фильма «Нечаянные радости» и студенческой работы «В горах мое сердце» — 1968).

История женщины, возвращающейся из сталинских лагерей. Ленинград 1949 год. Она ищет человека, по доносу которого была арестована, чтобы отомстить ему, но свершив свой суд, понимает, что месть бессмысленна, зло лишь порождает зло, и эта цепь бесконечна. Единственный выход, который теперь она для себя видит - уйти из жизни.
Лента из-за расхождения режиссера и продюсеров не вышла на экраны.

Премьера на МКФ в Канне - 17 мая 1991 года