Фильм

Дыра в моем сердце

В неубранной стокгольмской квартире пришибленный паренек Эрик разводит в коробочке земляных червей и день за днем наблюдает сквозь дверную щель, как его отец (бывший рокер, некогда игравший на разогреве у Hanoi Rocks и Motley Crue) в компании со своим приятелем и безотказной девушкой, которая любит «Короля-льва» и Дэвида Бекхэма, но больше всего переживает, что не прошла собеседование в шоу «Большой брат», снимает бесконечный любительский порнофильм. На повестке дня — имитация изнасилований и убийств, групповые соития, бесчеловечные эксперименты с зашиванием гениталий и извержение полупереваренной пищи изо рта в рот под баховские «Страсти по Матфею». Заканчивается все, как и полагается, катарсисом — или тем, что можно при желании за него принять.

На афишах «Дыры» можно увидеть надпись, официально предупреждающую о «сценах, могущих вызвать дискомфорт», — на такую меру шведские цензоры решились впервые за тридцать лет (предыдущим прецедентом было «Сало» Пазолини). За последние несколько лет Мудиссон изрядно радикализировался — представить себе, что нежнейший дебют «Покажи мне любовь» и этот физиологический памфлет снял один и тот же режиссер, довольно сложно. Как, впрочем, и в случае с почти всеми постановщиками, решившими ввести в свою поэтику жесткое порно. Порнография, как справедливо заметил один из героев «Дыры», уже давно стала более могущественной индустрией, нежели Голливуд или современная поп-музыка, — но за редчайшим исключением не приживается в настоящем кино. И никаким глубокомыслием или анархизмом очевидного срама не прикрыть. Артисты, занятые в «Дыре», давали обещание хранить молчание о происходящем в фильме до самой премьеры. Впрочем, нет уверенности, что они бы смогли рассказать что-то внятное и после таковой: истинный смысл происходящего остается довольно мутным. Совсем как пятна, которыми на экране то и дело с равным успехом закрывают попавшие в кадр торговые марки, половые органы, а в конце концов — и лица действующих лиц.