Фильм

Связанные насмерть

Дэвид Кроненберг, как и другой Дэвид, тот что Линч, всегда в своём кинотворчестве был склонен к выразительной и до некоторой степени мучительной рефлексии собственного витального опыта, с неочевидным, порой излишне завуалированным чёрной вуалью фрейдизма, вуайеризмом фиксируя те или иные перипетии своей жизни, будто заново их проживая и фактически прожевывая в своём авторском кровавом колесе мутаций, как это было, к примеру, в «Выводке», в котором достопочтенный режиссёр в период развода с женой не без садистского удовольствия предпочел выставить всех женщин не в самом лучшем, мягко говоря, свете. Не меньшей глубоко личностной интонацией обладает и фильм Дэвида Кроненберга «Связанные насмерть» 1988 года, являющийся экранизацией бестселлера «Близнецы» американской писательницы Бари Вуд, датированном еще концом семидесятых годов и написанном ей в сотрудничестве с Джеком Гислендом. В этой картине, сюжет которой сводится к любовному треугольнику из братьев-близнецов и одной актрисы, Кроненберг через призму Мэнтлов в сущности сфрустрировал своё истинное отношение к кинематографу как таковому. Что раскованный Эллиот, что геморроидальный Беверли — это аверс и реверс одного человека, что находится по ту сторону камеры, и этот человек, с патологической увлеченностью творящий гомункулусов в своём сознании и сознании зрителей, обнажает самое себя, свою внутреннюю борьбу в миг, когда в ткань повествования врывается актриса Клэр. Её появление нарушает естественный ход вещей, запуская совершенно иной, новый, деструктивный и деконструктивный механизм реальности. Неспешный, монотонный, анемичный и коматозный нарратив, эта реальность авторского сна, взрывается сюрреалистическими вставками, стены обыденности рушатся и разлетаются на клочки синего бархата и красного шёлка, происходит тотальная корректировка привычной реальности. И в ней в авангард выдвигаются не братья Мэнтл, терзаемые любовью к одной и той же женщине, но сама женщина, актриса, которую в финале Кроненберг фактически низводит до монструозного состояния, выбрав в общем-то кинематографический путь не академиста, но эдакого экстремиста, анархиста и нигилиста от мира кино с откровенно куотермассовскими замашками; актёры для Кроненберга, как и человек вообще, лишь материал для исследований на молекулярном уровне, но чаще лишь как сырьё для экспериментов. Причём «Связанным насмерть» можно вменить некоторую атипичность режиссёрского подхода; борясь с академичностью тем и фабул, но полностью так и не выдавив из себя Хичкока, Кроненберг снял «Связанных насмерть» в духе большого стиля, расчетливо вплетая мотивы Буало и Нарсержака.

Очистившись от сугубо кинематографической мысли, «Связанные насмерть» являются фильмом, в котором отношения между близнецами есть отражением двойничества и двойственности. Что если на самом деле брат один, а второй — лишь плод его больного воображения из-за невозможности к нормальному сексуальному опыту? Что если все вплоть до финала кошмарный сон, отторгающий личность девиантного доппельгангера? Причём грани между условно добрым Беверли и условно злым Эллиотом режиссером размыты до илистого состояния; Кроненберг не привлекает в качестве аргументов религиозную диалектику, не допуская в кадр ничего святого. Холодный и отстранённый, остраненный внутренне и лощенно ограненный снаружи, израненный трещинами рефлексии и сомнений, мир братьев Мэнтл есть тотальным отражением философской борьбы телесного, плотского, и духовного, платонического, тем примечательнее, что братья — гинекологи, исследователи и врачеватели женского естества. Авторское же восприятие двойственности скорее материалистично, чем метафизично; финальным актом и сопутствующими ритуальными сценами в духе бедняги Алистера Кроули Кроненберг парадоксально отвергает дух в сторону торжества плоти, руша дуализм по заветам Томаса Гоббса и натуралистичного монизма, в ленте обретающего яркую визуальную оболочку с кровавым мясом.

Но в то же самое время «Связанные насмерть» это кино о невозможности познания мужчиной женщины. Привычный для режиссёра медицинский аспект в этой картине решен как эдакий сюрреалистический арт-дивертисмент, а не как зловещий богоборческий кошмар. Лишив своих героев белых халатов, по сути убрав как таковую чистоту, и обрядив в кроваво-красные с отливом балахоны, Кроненберг придаёт гинекологии чересчур символический оттенок познавания потаенного. Но при этом и от Эллиота, и от Беверли истинная тайна женщины ускользает, как и от самого режиссёра, напрочь отказавшегося от ранних представлений о Женском как дьяволическом в «Выводке» и «Бешеной». Триолистический психологический ребус, загаданный Кроненбергом, по идее решается или в постели, в духе Фрейда, или в Красной комнате операционной, в духе Линча. Но извращенную сексуальность Кроненберг скрадывает, а Красная комната становится дверью в подсознательное и бессознательное, где непостижимое знание вечного вопроса» Что хочет женщина» трещит по швам алогичностью и антропоморфностью. Разрывая кровоточащую пуповину собственной идентичности, ментальные братья, не сумев совладать и овладеть объектом вожделения, переступают грань дозволенного, сознательно взрастив в женщине монстра без единого следа какой бы то ни было человечности.

'Связанные насмерть' - очень глубокий, чувственный фильм великого Дэвида Кроненберга. Каждый раз, смотря его фильмы, я ощущаю всю дрожь, которой он пропитан .Этот человек великолепно умеет передавать чувство страха, беспокойства за персонажа. Именно так должны снимать фильмы режиссеры, чтобы мы поверили в происходящее.
Непосредственно переходя к фильму ,могу сказать, что тема близнецов, их отношения к друг другу, чувства, все это показано настолько правдоподобно, что ты начинаешь задумываться о том ,что было бы с тобой, если бы ты был на их месте. Джереми Айронс сыграл именно так как нужно было. Он показал двух людей в одном обличии, два разных характера.
Есть фильмы, после которых ты начинаешь интересоваться актером, смотреть фильмы с его участием дальше, с этого фильма и началось мое знакомство с Джереми Айронсом
Заканчивая хочу сказать, что это один из самый лучших фильмов Кроненберга, лично на меня он произвел сильное впечатление.

Два брата, два ученых Бэверли и Эллиотт Мэнтл (обоих играет один актер - Джереми Айронс) – с детства словно сиамские близнецы. Даже больше – они увлечены одним и тем же, думают об одном и том же, порой кажется, что и чувствуют они одно и то же. Став взрослыми, они становятся довольно известными в своей области, работая докторами медицины, профессионалами, которые не только успешно выполняют свои должностные обязанности, но и толкают границу медицинских исследований вперед. Но, как оказывается, быть близнецами не всегда просто, особенно, когда в дело вступают женщины. Обычно с ними парни обходятся цинично и просто – наигравшийся один брат отдает добычу другому так, что сама «добыча» ни о чем не догадывается, а некоторые даже не знают, что у их любовника есть брат. Но однажды братья Мэнтл знакомятся с девушкой по имени Клэр и один из них влюбляется в нее по уши. На этой почве отношения между парнями дают трещину, которая со временем только увеличивается в размерах, так как оба постепенно сходят с ума, употребляют наркотики и так далее. То есть катятся по наклонной с ускорением земного тяготения.

Своим последним в восьмидесятых фильмом Кроненберг открывает для себя новый этап в творчестве, который поглощает практически все, что он снял до конца девяностых (разве что «Обед нагишом» несколько выпадает из этого курса) и в котором режиссер сознательно отказывается от мистико-фантастического скелета в пользу переосмысления сексуально-социальных догм и уставов современного западного общества. В «М. Баттерфляй» он будет изучать сбивку гендерного акцента в отношениях. В «Автокатастрофе» вообще поставит под сомнение если не необходимость, то достаточность человеческого тела для стимуляции и реализации либидо. А практически все понятийные цепочки «Связанных насмерть» проходят через ядро вопроса о роли моногамии в сексуальных связях.

При этом не только обыгрывается понятие «моногамии» как брак с одним человеком, но и «моно-гаметный», то есть близнецовый. В результате основным конфликтом сюжета становится попытка порвать не только законы отношений «один мужчина – одна женщина», но и генетическую связь, которая зародилась еще в тот момент, когда братья Мантл стали развиваться еще на клеточном уровне, будучи в утробе своей матери. Впрочем, к теме утробы, матки и прочей анатомии детородного механизма, Кроненберг в фильме затрагивает, и не раз, но как опытный хирург – только ради терапевтическо-научных целей.

В этом же самом направлении выстраивается и сюжетная ось, что качественно отличается от предыдущего творчества Кроненберга, так как «Связанные насмерть» назвать не то, что фильмом ужасов – триллером, получится только где-то ближе к концу, да и то с натяжкой. Все попытки схватить странные инструменты, отправиться на охоту за интересной жертвой и провести операцию на дому так попытками по сути и остаются, да и выглядят они почти так же реально, как и шпионская деятельность главного героя следующего фильма Кроненберга – «Голый завтрак».

Гораздо более обычно, чем прежде, работает режиссер и с формой фильма, подчиняя ее содержанию и во многом отвечая самым распространенным наработкам Голливуда, лишь иногда пронизывая нарративную структуру непривычным углом, выставляя на показ именно те особенности сюжета, на которых Кроненберг акцентирует внимание зрителя. Скажем, в съемке некоторых сцен, в которых участвует Клэр и оба брата, он так выстраивает кадры, что подчеркивая именно связь между братьями, вместо отношений между влюбленными, как это было бы сделано в более мейнстримовом кино при помощи схемы план-контрплан-план. Но, это все очень тонкие нюансы, в целом все весьма в привычной форме.

А самым важным и значимым приемом, который можно увидеть в этом фильме является, конечно, технология съемки Джереми Айронса в роли двух близнецов. Да, сюжет фильма задачу несколько облегчает – частенько оба брата вынуждены скрываться, пока один из них находится на людях и вместе их видят не так часто, но примерно десяток сцен требовал обязательной работы обоих актеров в кадре и Кроненберг совершил тут революцию. Дело в том, что до этого близнецов, которых играл один актер, обычно снимали или при помощи маскирования части кадра и последующей двойной экспозиции негатива или при помощи оптического копирования части пленки на другую на стадии монтажа. Оба метода имели ряд огромных недостатков – персонажи не пересекались в кадре, камера должна быть статичной, да и все это потом довольно бросалось в глаза, если присмотреться. Но Ли Уилсон, который работал над визуальными эффектами еще на «Мухе» разработал набор приемов, с помощи которых Кроненбергу удалось снять очень реалистичные сцены с участием одного актера и движущейся камеры. И таких сцен было на самом деле больше десяти. Впрочем, даже эти достижения технологического прогресса играли на пользу как раз реалистичности и достоверности картинки.

Впрочем, нельзя сказать, что Кроненберг совсем обошелся без каких-либо мутаций тела. Матка Клэр с тремя шейками становится вообще чуть ли не главным сюжетным импульсом в той части истории, которая касается безумия Беверли, видящего в этом недостаток человеческой природы, который стоит, даже просто необходимо, исправить. Но, в отличие от того же «Выводка», мутация органа не порождает каких-то монстров. А если и порождает, то они живут на уровне психологии, а не бегают по городу с молотками наперевес.

При всем том, что никаких особо экстравагантных приемов на визуальном слое Кроненберг зрителю не предлагает – внутри лежит все та же искорка, которая питает все творчество автора, которого тревожит вопрос контроля природы человеческого тела, его мутации, и терминологии ненормальности. Только в этот раз он переносит все это на уже привычный среднестатистическому человеку мир, тем самым заставляя тревожиться этим же самым вопросом и рядового зрителя.

Конечно, идея рассмотреть братьев-близнецов на уровне Фрейда и прочего "психологизма", задача достойная. И в общем, Кроненберг для такой тематики вполне подходящий кинематографист. Да только не раскрыл он тему, а скорее обозначил. Несомненно, наличие сексуальной составляющей, особенно на фоне создания "уникальных хирургических инструментов", история занятная. И в целом, межполовые отношения одного из братьев безусловно вызывают интерес. Но потом, когда сюжет слился в банальную наркотически-таблеточную мишуру, стало скучно. Тут уже и мелодраматическая/драматическая линия иссохла, да и намёки на жанр как-то растворились. И стало холодно и одиноко, как в операционной.

Обычный, недостаточно мистический триллер от Кроненберга. Мне вообще кажется, что когда в 90-х я отдыхал на одиноком хуторе в Карелии и смотрел VHS-кассеты, Кроненберг произвел бы на меня колоссальное (пусть и недолгое) впечатление. Король VHS.