Фильм

Черная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви

Я смотрел «Розу…» всего один раз. Давно; запомнил плохо. Она слилась для меня в некое марево, в печальный и разухабистый абсурдный балаган с крышами, захламлённой, и от того какой-то живой и уютной, коммунальной квартирой, её жителями, Толиком «с прибором» в узбекском халате, Гребенщиковым из шкафа, матросами, бегущими по палубе незнакомого корабля, юностью и первой любовью. Героя и моей собственной, потому что мне тогда было ровно столько же, сколько ему. Мы были пятнадцатилетними капитанами…

Ну и, конечно, музыка. Догорала моя эпоха группы «Кино», впереди мерцал серебряный век «Аквариума». Спустя годы у меня появился красиво изданный диск «Чёрная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» с ныне покойным Абдуловым на крыше на обложке. И, помимо хрестоматийных «Сарданапал», «Лой Быканах» и «Корабль уродов» (как некий подводный центр фильма), я хорошо знаю все вздохи-ахи-гудения Бориса Борисыча сотоварищи на этом альбоме и в этом фильме. И «Пленение И. В. Сталина ирландским героем Фер Диадом», и «Народный герой думает об основании династии», и «На горной тропе Далай Лама встречает Кама Сутру»…

Фильм я помню плохо, но при этом почему-то очень хорошо помню себя. Того, кто смотрел этот фильм. Помню как бы со стороны… Комнату, где я сидел, наполненную старой советской мебелью. Настоящее чужое старьё. Что-то было куплено по дешёвке у соседей или просто отдано ими из добрых чувств за ненадобностью вследствие апгрейда собственных квартир. Что-то доставал отец. Он работал в ЖЭКе дворником и иногда приносил мебель. Свежевыкинутую с помоек или прямо из квартир одиноких новопреставленных. Однажды он принёс совсем не тронутые дореволюционные акварельные краски. Ими было не очень удобно рисовать, но они были предметом моей гордости и одноклассников зависти.

Помню, где стоял телевизор «Рекорд», где сидел я, всю обстановку в мельчайших подробностях… Телевизор был чёрно-белый. Сейчас он кажется мне совершенно диковинной и прекрасной вещью. Такой же, какой тогда казался цветной. И отчего-то немного жаль тех, кто никогда не узнает, не увидит, не поживёт хотя бы какое-то время с чёрно-белыми телевизорами. Футбол по ним незабываем!.. Они воспитывали в нас экстрасенсорные способности. Мы умели различать цвета чёрно-белого царства. И точно знали, что вот этот чёрный вовсе не чёрный, он красный, а не какой-нибудь там синий. Не говоря уже о голубом.

Но, главное, я очень хорошо помню, что происходило во мне. Что-то попало в меня, и внутри пошло какое-то движение... Зазвучало и отозвалось. Тронулось, как лёд на реке, что-то сокровенное, из тех вещей, что плохо формулируются словами. Или — скажем иначе — сокровенный мой человек заговорил на непонятном языке. В его невнятных словах одновременно были призыв, предсказание и приговор.

На ум ещё приходят слова из песни с того же альбома. Лирический герой ранен светлой стрелой прямо в сердце, и вопрошает: чего же, мол, мне ещё после этого желать?.. Потом идёт цитата из Фитцджеральда — ночь нежна — и, как само собой разумеющееся и всем понятное, описывается светлый прямой путь нашей любви. Но далее снова возникает словесный тупик. Автор выбивается из сил и недвусмысленно в этом признаётся: ну разве я знаю слова, чтобы сказать о тебе?..

В тот вечер я заглянул куда-то… Куда, к слову сказать, так и не вошёл. Ни тогда, ни после.

Прошло довольно много времени, но я так и не могу понять, и это не даёт мне покоя, почему же я так хорошо запомнил тот вечер и себя в нём?.. И так плохо запомнил фильм. Важен ли он вообще, этот фильм, или я с таким же успехом мог просто смотреть в потолок? Не знаю… Но вспоминаю с благодарностью. Тот вечер, фильм и — мальчика, который наивно думал, что является мной.

Неудивительно, что «Чёрная роза…» была задумана как вторая часть кинотриптиха. Первая часть, разумеется, «Асса». Заключительная работа – «Асса-2», судя по всему завершённая, но по-прежнему полузасекреченная.
Медаль наивысшего достоинства априори вручается помимо Соловьёва неутомимому эксцентрику Александру Баширову, к моменту съёмок распределившему свою жизнь на два континента. Другой Александр оставил (вероятно, для хрестоматии кинематографа) свой блистательный политический анекдот, а также знакомый со времён «Формулы любви» фокус под названием «жонглирование причёсками».
Впервые супруги Савельева и Збруев фигурируют в качестве семейной пары и в кино. И если Людмила Михайловна запомнилась массовому зрителю по ранним картинам («Война и мир», «Бег») и в силу не только возраста, но и необычного амплуа узнается не сразу, то импульсивная и элегантная вечная молодость Збруева как всегда неизбывна и заманчива.
И, наконец, инфантильно-аристократические опусы БГ, отсылающие одновременно к Тибету, Вертинскому и ОБЭРИУтам, в этот раз более неформальные, смелые и сырые, чем ассовский саундтрек.
1989 год поднатужился за несколько следующих лет, куда более скудных на фильмы высокого полёта. «Авария – дочь мента», «Не покидай» и «Чёрная роза…» - свидетельство самого несоветского советского кино, успевшего воспользоваться свободой в выразительных средствах, и не успевшего ещё сорваться в откровенную подёнщину и коньюктурщину. Рекорд перед травмой.

Занятное перестроечное кино о временах с мельхиоровыми ложечками, песнями БГ и причудливыми словами "комок", "угОл", "дипкИ" и т.п., когда можно было просто вставать каждое утро, слушая по магнитофону запись медицинского заключения о болезни и смерти Иосифа Виссарионовича, пить на завтрак шампанское из молочного бидона и думать, что вот она - свобода! Иллюзионизм, порождённый очередями, талонами и рекламой Аэрофлота. В кадр то и дело пытаются влезть банки с самогонной брагой, поверх которых болтаются резиновые перчатки, а также Баширов с воздушными шариками. Впрочем, это не сильно отвлекает от сюжета, в центре которого - история одновременного взросления и падения двух разных мужчин одной женщины.

Особенно меня тронул священник, показывающий диафильмы о Иисусе. Стало интересно: сейчас батюшки из РПЦ презентацию о Крещении для родителей на Power Point делают?

Весёлый и глубокий фильм о мaрaзме нaшей жизни, о том, как 'человeчество, смeясь, расстaётся со своим прошлым'.
Саркастическaя мелoдрама и авангардный кино-сейшн, сюрная комедия и страшный "соц" (по определению авторов), она для 15-летних и 40-летних, бедных и богатых, верующих и атеистов. Герои фильма - 15-летний миллионер, комсомолец и дворянин, а также арбатская красавица, лимитчик-диссидент и элегантный супермен разыгрывают историю нашей жизни - трагическую, но полную оптимизма.

"- ваш дизайн говно.
- это дизайн говна"

интерес представляет только в том разрезе, что это самое начало разрухи. мастерство у художника еще осталось, а вот идея уже отсутствует. пустышка-погремушка для получения гонорара. как многие-многие последующие творения. мне за это очень стыдно, но авторам, похоже, нет.