Фильм

Полуночный ковбой

«Полуночный ковбой» (США, 1969).
Серьёзная психологическая драма о том, как не следует поступать в жизни.
(Имеются эротические сцены. Не рекомендуется: слабохарактерным людям и лицам моложе 18 лет)…

Доброго всем времени суток…

Вот я и снизошёл до первых эротических моментов в моём списке о лучших лентах кинематографа.
Впрочем, это всё мелочи жизни… Шедевры не составляются лишь на основе определённого рода сцен… Здесь всё гораздо глубже и серьёзнее…

Молодой парень, 28-ми лет, по имени Джо Бак (Джон Войт) живёт и работает в Техасе обычным посудомойщиком. Обладая симпатичным лицом, высоким ростом и, довольно-таки, статной фигурой, Джо, возомнив себя великим актёром старых вестернов Джоном Уэйном, полагает, что, надев ковбойский наряд, он сможет укладывать в постель всех женщин Америки. Начистив до блеска свои стильные сапоги, он увольняется, и решает отправиться в Нью-Йорк, где, по его мнению, раскрутит по полной свой бизнес… Однако не всё складывается так гладко… И парень оказывается на улице…

Жизнь на улице, заброшенные дома, наркоманы, свингеры, гомосексуалисты… Воровство, обман, избиение, жестокость…

При всей этой драме, мне очень понравилась концовка фильма… Она совсем не такая, как я себе представлял, и это радовало…

Режиссёр Джон Шлезингер, сценарист Уолдо Солт (фильм снят по одноимённому роману американского драматурга Дж. Лео Херлихая) и сам фильм – получили высшую награду - «Оскар»…
Дастин Хоффман и Джон Войт – по номинации…
Плюс была ещё куча призов и признаний…

Но я хотел бы подчеркнуть не это… В картине была изложена (и хорошо проработана) такая серьёзная тема, что годится не только в «100 лучших всех времён и народов...», но и, как материал для кружков и семинаров по психологии…
Фильм очень толково снят о том, как поступать НЕ НАДО в этой жизни…

Ну, а режиссёр, сценарист и главные герои были настолько сильными, что смогли очёнь интересно продемонстрировать это…

10 из 10.

Благодарю вас за внимание!

Джо Бак (Джон Войт) приезжает в Нью-Йорк, чтобы работать жиголо, но вскоре понимает, что альфонс из него никудышный: ублажать женщин он умеет, а стрясти потом с них деньги — нет. Вскоре он знакомится с бомжом-туберкулезником Риццо (Дастин Хоффман). Не сразу, но между ними завязывается крепкая дружба.

Маскулинность Бак, отягощённый юношеской психологической травмой (поданной в сюрреалистических флэшбеках), обретает как раз во время этой дружбы, когда учится заботиться о ком-то, помимо себя. Осенний Нью-Йорк прекрасен, Дастин Хоффман грандиозен, Войт сексуален, но в меру. Когда фильм выходил в символический прокат (два кинотеатра на всю страну), ему присвоили рейтинг X (порно). Сейчас он имеет маркировку 12+, так что становится видно, как за полвека изменились порнографические стандарты. В картине много шуток про ковбоев-геев (своего рода развенчивание этого мужественного образа; любопытно, что в год, когда фильму Шлезингера дали «Оскар», награду за лучшую мужскую роль получил Джон Уэйн) и ласкающий ухо саундтрек. «Полуночного ковбоя» хочется порекомендовать всем, кто не знает, что посмотреть. В наш век пресыщенности информацией получается всем.

"По правде я не по-настоящему ковбой", - говорит бакенбардно- светловолосый, ярко-голубоглазый и курносый Джон Войт по имени Джо Бак халатному, немного сумасшедшему мистеру О'Дениелу, у которого несколько сумбурно-импульсивная манера вести разговор, блестящий от слюны подбородок и подсвеченная красными лампочками статуэтка Мадонны над унитазом. Говорит после денежной неудачи с потасканной, шоколадно-загорелой и возрастной дамой по имени Касс из «пент-хауса» на сорок второй улице города по имени Нью-Йорк. Говорит и со смущенным воодушевлением добавляет: "Но я настоящий жеребец".
Что же, он совершенно прав. В кошельке у него по общим закадровым подсчетам что-то около пятидесяти долларов. В жизненном кредо – безапелляционная уверенность в собственной неотразимости. В планах – стать высокооплачиваемым и по этому поводу безбедно проживающим альфонсом Большого яблока. В памяти – жизнерадостная любвеобильная бабушка и некая (контекстно изнасилованная) девушка с заевшей грампластинкой «Джо, ты единственный». Больше, помимо молодого тела, супернаива и, может быть, на первых порах некой степени трогательно чистой доброты, у ненастоящего ковбоя, но настоящего «жеребца» Джо Бака ничего нет.
И вот он уезжает из того самого посудомойного Тексаса, земли, где проходят его не-толстовские детство, отрочество, юность, и смелые парни в сапогах с изогнутыми каблуками на родео седлают пятнистых буйных быков. Уезжает на рейсовом автобусе с «коровьим» чемоданом, который впоследствии пытается «вымолить» у недоброй «администрации» гостиницы, и с радиоприемником, с которым в том же последствии после бездомно бродит по улицам Нью-Йорка и который окончательно закладывает вместе с Рэтсо за пять долларов, чтобы хоть как-то протянуть.
И такой этот постоянно жующий свой гам и изображающий Джона Уэйна перед зеркалом Джо Бак непробиваемо наивный и такой он самовлюбленный, и такой в мелочах не комичных ситуаций silly-stupid, что, когда суровая жизнь в лице абсолютно равнодушного к его существованию большого города начинает «тыкать в него напильником», обтачивая техасские неотразимые углы, этого Джо Бака совсем не жаль.
Но нужно сказать, что если киногерой вызывает у Вас отвращение, удивление, недоумение и даже какое-то брезгливое чувство насмешливой гадливости, значит, он хороший киногерой. Хорошо сыгранный. Но у меня какое-то внутреннее перемирие с Джон-Войтовским Джо Баком произошло только на последних минутах фильма, уже по дороге к солнечно-пляжному экстерьеру Флориды, когда в магазинчике SALE-SALE он покупает для Рэтсо новые брюки взамен "испорченных" и выходит не в этом техасском "одежоне" (яркие монотонные рубашки с птицами, «телячья» куртка с родео-бахромой по карманам, черная шляпа и"каблукованные" ботинки"), а обыкновенным парнем двадцати восьми вполне рабочих лет.
Конечно, прийти в мир и согласие с отснятым характером можно было бы и раньше. Скажем, в сцене полуночного, от тотального безденежья ковбойства с мальчиком-очкариком в кинотеатре со спейшипным фильмом. Или в крекерной рапсодии, закончившейся аккордом пролитого на брюки кетчупа. Или даже в сцене донорства ради девяти, кажется, долларов во имя Рэтсо. Но где-то, в каких-то кадровых мелочах дебютный Войт постоянно переигрывает, перегибает, на мой взгляд, палку возмущенных голубых глаз и детского удивления. Вываливается из драматизма и напряжения. И портит, конечно, портит впечатление, заставляя возвращаться в освещенную блеклым светом экрана комнату из-под осеннее-зимних нью-йорковых небес.
Хоффман здесь, безусловно, монументальнее. Исключительно в актерском плане. Он недаром «вцепился» в эту роль мертвой хваткой. Потому что она интересная. В отыгранном мелководье сложная и восхитительная. Рико «Рэтсо» Риззо с его грязными ногами, липкими центами, гнусавым голосом и не-от-хорошей-жизни вороватостью – это впечатление. Одной сцены на мосту становится достаточно: общий план широко шагающего, яркого красавца Войта и семенящего за ним «на полутора ноге» черного Дастина заставляет смотреть только на Дастина. И дело здесь вовсе не в мелких камешках в ботинке для «чистоты» природной хромоты. Хоффман всегда исключительно хорош. Просто в «Полуночном ковбое» он великолепен. В совокупности заявленных им сцен. «Почему вы воруете еду?» - спрашивает его «репортер» на богемной вечеринке. И Рико мгновенно начинает оправдываться. Как, возможно, начал бы оправдываться всякий уличенный в собственном тяжелом существовании и невиновный в нем человек. «Мы не могли отмыть его руки от гуталина. Похоронили в перчатках», - рассказывает Рэтсо Баку про своего отца. И даже там, на серо-желтом кладбище с лицами скорбных статуй, Хоффман горькой иронией, одним выражением лица и брошенным к подножью могильной плиты линялым венком за раз определяет историю собственного персонажа. Говорить нечего. Опять же, достаточным становится только опущенных уголков глаз. Крыса. Плутоватая, чахоточная, хромая нью-йоркская крыса с мечтой о женщинах на пляжах жирно-солнечной Флориды. И, конечно, со всем грязным, тошнотворным и тягостным вокруг – это больной симбиоз и мучительный контраст.
Мне было жаль предопределенности концовки. Солт (или, возможно, автор романа, по которому был снят фильм, Херлихай) вытянули зрителя (читателя) на морализм Бака «Найду работу» и однозначный и вроде, как призванный дать всему не-трогательную оценку финал. Финал оскароносный и при завуалированной «не-американщине» фильма обыкновенно американский: «Вот Вам басня про беспечного ковбоя, а вот вам пусть печальная, но справедливая мораль». А с другой стороны иначе, верно, и не могло быть. «Все нормально. Человеку стало плохо», - говорит среднегалстуковый, белорубашковый водитель очередного рейсового автобуса по дороге в Майами. Измененный обстоятельствами и этой удивительной, на последних моментах просто самоотверженной дружбой Джо обнимает Рэтсо за плечо, смотрит мимо нас в пустоту будущего. Автобус катит. Жизнь продолжается. Финальные титры идут.