Фильм

Жизнь богемы

Три божественных существа спустились на землю обетованную. Художник Рудольфо, писатель Марсель и композитор Жерар. Три образа, которые символируют и воплощают искусство, которое порою не «принимает» земной мир. Люди, их окружающие, считают чудаками. А их искусство – чудачество. Их рассуждения, порою не уступают диалогам Платона. Как красиво они говорят между собою: «А вам не кажется, что черный квадрат Малевича, такой же удар по живописи, как венская музыка Шенберга, Вебера…». Так говорить, может только человек из общества богемы. А музыкальное произведение Жерара «Влияние синего на искусство», по своей силе и накалу не уступает музыкальным работам Шостаковича. Оно на самом деле в фильме было великолепно исполнено Жераром. Фовизтические работы Рудольфо нашли тоже своего покровителя. Его последняя картина «Переход через красное море» была продана за 470 французских франков и в придачу два билета в оперу. «Но опера умирающий вид искусства» - возразил художник, своему покупателю. Покровителя так поразил, нарисованный Рудольфо его протрет, что тот решил стать коллекционером. И думаю, что он не ошибся… Писатель Марсель, не очень красивый, но добрый, он любит только книги. И не удивительно, что с такими ангелами, женские земные существа, не могут жить. Слова Мими, подружки художника Марселя, подчеркивают всю сущность отношений между творческим человеком и женщиной: «Я люблю тебя, но я устала». Люди богемы еще говорят на другом языке, близкий к языку абсурда, не понятный простому обывателю. Их изречения не уступают абсурду писателя Д. Хармса «Этот фрукт называется ананасом, я недавно его вдруг не попробовал», «Кофе кончился, я приготовлю тебе суп», «Я могу позвонить? Моя собака дома одна»… Недаром, режиссер Аки Каурисмяки, в фильме не раз показывал разбитое зеркало, которое, как мне кажется, символизирует жизнь богемы. И хотя сюжет фильма очень прост, но ради диалогов, разговоров людей богемы, стоит его посмотреть.

Три непризнанных гения выживают на улочках этого жестокого и бессердечного мира, расположенного прямо посреди равнодушного к их талантам Парижа. Великий художник Родолфо (Матти Пеллонпяя), сбежавший из Албании и пребывающий во Франции на самом что ни на есть незаконном положении. Великий писатель Марсель (Андре Вилмс), уже давно начавший ваять огромную по размаху пьесу, завершению работы над которой не видно и конца. И великий композитор Шонар (Кари Вяянен), ваяющий навскидку нетленки авангардистской музыки, но то ли родившийся немного рано, чтобы современники оценили, то ли еще по какой-то причине прозябающий в нищете и безвестности. Лишь только объединившись в этакий творческий коллектив, коммуну, они могут противостоять всему миру, что буквально ополчился на них и пытается стереть с лица земли. Если кто-то до сих пор в наивности полагает, что художник должен быть голодным, для того, чтобы творить – у Каурисмияки есть на эту тему свое мнение, нравится оно вам или нет.

Еще один фильм прекрасного финского режиссера, снятый за пределами родины – на этот раз Аки посетил Францию. Известный факт - в конце 80-х Аки не выдержал давления изменяющейся прямо на глазах родины и надолго сбежал от модерновой Финляндии в Европу, где, как он надеялся, он сможет найти отголоски того мира, что он любит, что он ценит, о чем он хочет снимать. Была Португали, были даже поездки с Ленинградскими Ковбоями в США, было бегство в Лондон, где он превращал жизнь Жана-Пьера Лео в ад эмигрантских задворок. Был, наконец, Париж, колыбель культуры, но и тут, как это было с его прошлым фильмом в Лондоне, Каурисмияки снимает собственную версию города – без Эйфелевой башни и в полном культурологическом упадке, хотя и не без привычной доли сарказма и иронии.

Фильм снят на французском языке, по книге французского писателя Анри Мюрже с применением французских актеров. Впрочем, каждая часть этого утверждения требует определенных поправок. Так, к примеру, Каурисмияки, известный своим «тонким и трепетным» отношением к литературному первоисточнику, начинал свою карьеру в большом авторском кино с того, что пририсовал усы самому знаменитому произведению Достоевского, а чуть позже столь же хладнокровно приложил Вильяма нашего Шекспира. Так что с какого перепугу ему терпеть сюжетные повороты какого-то, простите, Мюрже, чья книга просто мозг выносила Аки своим отсутствием действия, но которую ему страсть как хотелось экранизировать. Кроме того, в фильме задействовано много финских актеров, которые, конечно же, на французском языке в ресторане бы попросить еды не смогли. Впрочем, все обошлось тем, что у Пеллонпяя буквально природный дар – запоминать фразы на незнакомом языке, правда особо в них не вникая. Да и актер Андре Вилмс часто до и после «Жизни Богемы» появлялся в картинах Каурисмияки. То есть режиссер как бы да, приехал в чужой монастырь, но прихватил с собой целый выводок самоваров.

Но, как признается сам автор, тяжелей всего ему пришлось в работе над сценарием. Аки Каурисмияки знаменит в том числе и тем, что может снимать фильмы с фантастическим минимумом диалогов, на жестах, поступках, взглядах. Однако в этот раз проблема заключалась в том, что первоисточник как раз зацепок для фирменного почерка Каурисмияки и не имел, поэтому пришлось долго мучаться, писать тонну диалогов, но все же потом пошло и поехало – нелепые и трагичные похождения творческих маргиналов общества раскрылись так, как и должно быть.

Что же касается стилистического оформления картины, то и тут не обошлось без влияния Франции, а точней – черно-белого французского кино середины прошлого века, с особым способом выставлять свет, что особенно четко прослеживается в ночных сценах. Это совсем не то освещение, к которому мы привыкли в американском нуаре. Это более мягкое, размытое освещение, скорее обволакивающее и обнимающее персонажей мизансцены, чем высвечивающее их резкие черты и подпитываюшее тени. Не обошлось так же и без кивков в сторону старых мастеров – Рене, Феллини, Ренуара с их надрывным драматизмом, который постепенно превращается в прищуре финского режиссера если не в насмешку или шутку, то уж точно в постмодерниский акт, за которым, в свою очередь, скрывается нечто гораздо более теплое, трепетное и чувственное. Другой бы режиссер на подобный финал буквально бы не решился. А Каурисмияки – смог, за что ему большое спасибо.

На этом Аки свое знакомство с другими странами, скажем так, прервал и вернулся на родину, чтобы снять «Береги свою косынку, Татьяна» - фильм о «брутальных рокерах», туристках из России и кофеварочном аппарате. Но во Францию он еще вернется, только на этот раз не в Париж, а в Гавр.