Фильм

Оборотень

Вот это круть. Всегда бы так: думаешь, посмотришь сейчас очередную, но, может быть, хотя бы милую, фигню, а на выходе – волосы дыбом, и фильм фильмов в своем жанре. А то ведь обычно как бывает: приобщаешься к нетленке, да еще и с завышенными ожиданиями, и еле досматриваешь до конца, ненавидя всех кинокритиков на свете. «Ginger snaps» это, кажется, лучший фильм об оборотне, что я видел. До сих пор пальму первенства я отдавал «Американскому оборотню в Лондоне» 1981 года, но вот ему придется, верно, потесниться. Я вокруг этого культового хоррора нулевых круги давно нарезал, но всякий раз отказывал ему в праве на просмотр. Очередное, думаю, мусорное кино в духе японских порно-бу!-ужасов. Ничего подобного! Как оказалось, это такой фильм об оборотнях, каким Addiction Феррары был фильмом о вампирах. В обоих случаях можно писать целые диссертации про метафоры, критику социума, психологию, концепции, взросление, феминизм. Но в обоих же случаях – это в первую очередь дикое, безумное, атмосферное и абсолютно ненормальное кино, каким, по-моему, и должны быть хорроры, которых мой любимый Голливуд, съев на них собаку, давно загнал в игрушечный кукольный загончик.

«Ginger snaps» с самого начала сбивают с толку. Вот садишься ты смотреть ужасы (в моем случае к тому же при совершенном незнании контекста и аннотации, просто очередь пришла), а тут какие-то экстравагантные сцены с полусъеденным песиком, черный юмор из уст девочек-тинейджеров, смешная репетиция их коллективного суицида. Ну, ладно, вроде настроился, окей. И нате вам, титры: прекрасные постановочные фотографии всевозможных попыток самоубийств наших героинь (сестры-готы, школьные аутсайдеры, все дела) – показанные на уроке в школе. Глаза на лоб. Опять авторы переключают режим, всем смешно, поехали дальше. На самом деле все эти переключения регистра в духе корейских мувиз порядком задолбали уже, но в случае с Ginger snaps как выясняется позднее, это сделано с весьма определенным намерением. Наши героини фатально помешаны на смерти, на стенах комнат развешаны фото в траурных рамках, в 8 лет они поклялись друг другу умереть в 16 лет вместе, взгляд исподлобья, ходят в понятно каких шмотках. В довершении всего у старшей начинаются менструации. При том, что ей уже 16, какой-то особой радости от того, что она, как радуется ее мама с тортиком, становится женщиной, не наблюдается. Крепись, я все равно с тобой, говорит она младшей сестренке, и они продолжают не разлей вода, чуть ли не держась за руки, ходить в школу под шутки сверстниц, издеваясь над ними между собой в ответ. Где же оборотень? Это вы меня спрашиваете? А я вообще не был в курсе, что фильм про оборотней. И периодически шокирующие городок новости об очередном сожранном песике объяснял любым другим видом кинозла. Хотя, по правде говоря, вообще об этом не задумывался. Ginger snaps – в принципе полфильма работает в Баффи-режиме. Хиханьки-хаханьки, сатира/юмор, и когда старшую кусает ночью в лесу известно кто, авторы прямо начинают проводить параллель вида «менструация-28 дней-полнолуние-превращение-она меняется-оборотень!» Очень было смешно, правда.

И где-то с полчаса Ginger snaps оказывается идеальной серией в сериал Уидона, одновременно героев последнего ждешь там в любой момент (в «Баффи» про оборотней и тинейджеров, разумеется, исчерпывающе сказано). Но уже тогда кино обнаруживает признаки неприрученного Голливудом. После узнал, что фильм собственно малобюджетный, да еще канадский, что критики сравнивали его с Кроненбергом, бла-бла-бла. Ну и точно! Только Кроненберг, наверное, мог бы себе позволить сцену, где у одной героини по ногам течет кровь – а другая орет, с тобой что-то не так, мол, покусали, ликантропия, ахтунг! И ты не знаешь, всерьез сейчас автор со сценаристкой, или издеваются? Оборотни, ПМС, гормоны, волосы на ногах… Караул. Если в начале фильма над нашими сестричками издевалось полшколы, понятно, что сейчас, «взрослея»/ «превращаясь в зверя» она ответит одноклассникам «взаимностью». И начнется то ли «Баффи», то ли Колумбайн. Про Колумбайн я не просто так сказал – фильм задуман был задолго до, и снимался как раз в год случившегося. Поэтому все эти метафоры про суицид, сожрали директора школы (в «Баффи» тоже ученики директора съедали, кстати), кровавая месть в ответ на издевательства – они не плакатны (хотя у ленты из-за этого была куча проблем). Авторам Ginger snaps вообще по хер было на этот ваш Колумбайн. Они канадцы, напоминаю. Но нам-то от параллелей никуда не деться. При этом, когда у тебя превращение девочки в женщину, менструации, гормоны, куча мужиков-кретинов, трудно удержаться от феминистического дискурса. Самое смешное, что сценаристка не собиралась писать для фильма, объясняя режиссеру, мол, хорроры в неприглядном всегда свете представляют женщин, ну, тебя. Он уговорил, конечно. А после фильма на Ginger snaps ополчились и феминистки! Ага, ага, за вот эти самые параллели с озверением, менструациями, полнолунием и прочим. Хорошее кино, я всегда считал, должно вызывать определенную волну, шлейф возмущения, чтобы можно было после просмотра нам наслаждаться уже контекстом. Ведь нарочно такое правда не придумаешь.

После очередного переключения регистра – загорается лампочка «черный юмор» - девочка чуть не сжирает во время первого секса своего бойфренда (и по-прежнему оборотень и ликантропия как метафора прекрасно действует: чувственность, пробуждение зверя/женщины, похоть, гормоны, в общем, героиня срывается с цепи – хоть в хоррор-смысле слова, хотя бы просто пубертат) фильм окончательно дуреет от своей безнаказанности и пускается в полный разнос. Ginger snaps прекрасна в своей ненормальности, будучи при этом стандартным жанровым подростковым хоррором. Тут всё: и папаша, где-то отсвечивающий на горизонте (чего ему тут делать, правда, тут женские проблемы, иди, иди давай отсюда – мамаша прямо так ему и говорит). И парень, торгующий наркотой с целой оранжереей конопли, разбирающийся в растениях-противоядиях против ликантропии – тут вот я и вспомнил ферраровскую ленту про вампиров и наркоманию. И хвост! Не, тут и правда есть хвост: главная героиня щеголяет им по утрам, он торчит из трусиков. Мотивация большинства персонажей стандартно-тинейджерская, причем вне зависимости от возраста. Мама, обнаружила пальцы человеческие в саду, че-то сообразила про себя, и сообщает дочке: давай сбежим все вместе, я сейчас дом подожгу, а папа, что папа, какой папа, причем здесь папа?! Парень из оранжереи предлагает на выбор героине: или шприц с противоядием, которое может убить, или да – давай сбежим к чертовой матери.

Но вот в момент, когда все вдруг как по заказу сходят с ума (мама приходит на вечеринку, расталкивая танцующих, держа в руке коробку с пальцами, в школе стены забрызганы кровью, наша Джинджер вдруг побелела волосами) фильм делает критический и головокружительный прыжок в кроненберговскую бездну. И начинается гиперхоррор в режиме: никто не вырвется отсюда живым. При этом, о боги, канадцы поступают очень по-умному, и не устраивают мясо по-голливудски: мол, вот у нас тут вечеринка, а давайте, давайте она всех здесь выжрет! Ну а чо, даже Феррара так поступил в каком-то смысле – только у Феррары это было реально не по-голливудски страшно, мерзко, и запредельно. Авторы Ginger snaps, до сих пор, в общем и целом, верные канону, делают шаг в сторону, и устраивают резню, скажем так, в камерной обстановке. Вот за 15 минут до финала Ginger snaps превращается в нечто, чему я отдал бы «Золотую медаль за лучшее кино о вервольфах». Сценаристка смахивает со стола все фигуры, кроме нескольких (папа, какой папа, где папа, да причем здесь папа?!) и при единстве времени-действия-места делает финал, которого не ждал даже тот закаленный зритель, что досмотрел Ginger snaps до этого самого момента. Мрачный, страшный, психоделический, непредсказуемый финал странного психоделического непредсказуемого фильма ужасов, который подманил сначала зрителя каноном тинейджерского хоррора, повеселил «черным юмором», а потом одной только финальной картинкой выбил нахер мозги.

Что можно сказать в заключении нашей лекции, друзья? Что в 2000 году на небе правильно встали звезды, соединив нелепых канадцев с маленькими деньгами (монстр здесь тру-монстр, не нарисованный при помощи мерз-з-з-з-ких компьютерных эффектов, а старомодный, все, как полагается), и фриковатой идеей по-мичурински скрестить хоррор про вервольфов с драмой про пубертат, феминизм, взросление, секс и подростковые самоубийства. То есть, все мы знаем лежащие на поверхности классических хорроров про вампиров и вервольфов идеи и метафоры, да? Вот они лежат себе, лежат, а потом приходит самый умный и включает их в сеть на все 220 вольт. И въезжает в историю жанра триумфально, Юлием Цезарем.

Две мрачные-мрачные девочки, мрачными-мрачными ночами снимали мрачное-мрачное кино.
Вобщем сестренки веселились, все время разыгрывали самоубийство, пугали родителей, пока старшую Джинджер не грызанул оборотень. После этого она начала себя чувствовать уверенней, сексуальнее и вести себя смелее. Потом у нее начал рости хвост и тут она задумалась. Младшая сестра начала суетиться и думать как ей помочь.
Тут на счастье около школы каждый день один парень на фургоне травкой торгавал, ну сестричка с ним пообщалась и поняла, что он разбирается в травах. Конечно они нашли нужную траву, сделали отвар, проверили на одном зараженном мальчике, а с Джинджер то и не успели.
Они ее оглушили, кинули в фургон и повезли домой лечить, привезли, а она уже не человек...
Вот так всегда: знают чем лечить, как приготовить лекарство и опаздывают на каких-то несколько минут.

Этот фильм как-то отличается от стандартных фильмов об оборотнях, он более приближен к реальности и что ли снят проще.