Фильм

Ад каннибалов

«Ад каннибалов» Руджеро Деодато — далеко не первый итальянский фильм о буднях и праздниках африканских антропофагов и даже для самого режиссёра ставший вторым обращением к этой тематике — принято оценивать как кино, выстроенное на существенных парадоксах, проистекающих в первую очередь из сугубо неприкрытой эксплуатационной сущности фильма и размытости его месседжа. Парадоксы эти заключаются в том, что Деодато, едва ли закладывая некий идеологический фундамент под свой ультрареалистический мясной аттракцион, непроизвольно создал сугубо гуманистическое высказывание о тогдашнем да и нынешнем положении современной цивилизации, о крахе гуманизма говоря на антигуманистическом языке. Хоть, впрочем, «Ад каннибалов» по прошествии более чем тридцати лет умудряется восприниматься теперь как и не лишенная зловещей иронии история своеобразной пищевой цепочки: хищническая природа современного человека в условиях урбанистических, когда он жрет всё и всех без разбору, потрафляя собственному потреблятству — неумеренному и бесконтрольному сибаритству, перемещаясь в условия первобытного быта, подвергается сомнению, и он сам становится желанной пищей. Даже не для каннибалов, для которых людоедство спокон веку не являлось чем-то запретным, скорее привычным и устоявшимся, но для каждой ядовитой мошки, мелкой змеи, любой непознанной живой твари, к встрече с которыми в душной зеленой тине джунглей современный человек, привыкший к комфорту, не готов абсолютно. При том, что первозданность здешней природы его банально развращает совершенно, снимает всякую ответственность за те или иные поступки, поскольку те, кто здесь обитают, по определению им назначены в низшие существа.
Что примечательно, «Ад каннибалов» интересен своей кинематографической формой, совершенно не напоминающей кино как таковое. «Ад каннибалов», между тем, это и сплав антикино и метакино, игра в ложную документалистику и документальное исследование бытующих бунтующих бичующих нравов, физиологический очерк, представляющем из себя и историческую ценность; первый заметный псевдоснафф и неполиткорректное политическое высказывание, выполненное в форме экспло-хоррора.
Первая часть ленты искусно притворяется эдаким документальным расследованием и одновременно этнографической зарисовкой Амазонии без присущей поэтизации тамошнего существования в пору продвижения парада суверенитетов по уже постколониализирующимся странам континента. Все предельно честно, грязно и не везде приятно; прежде чем достигнуть цели — каннибальского племени — предстоит пережить встречу с военными, и кто из них хуже — еще очень большой вопрос. Хунта у власти — или дикий представитель древнего племени, если для обоих ничего не стоит убить и расчленить. Собственно, первая часть лишь вводит в курс дела, четко очерчивает ряд важных вопросов политического плана из категории «а на кой нам дались эти дикари?!», попутно показывая тотальную неприспособленность современного западного человека к пониманию иного жизненного уклада; есть лишь неловкие попытки пристроиться, понравиться, чтоб далее вытравить огнем и мечом все это корневое и настоящее в угоду собственной удобной картины мира.

Вторая часть ленты, показывающая что же случилось на самом деле с журналистами, пропавшими в джунглях, выглядит не просто контрастным холодным душем, не первой попыткой прорыва псевдодокументалистики, но практически превращает «Ад каннибалов» в метафильм, разыгранный приёмами шок-хоррора. Ведь при всей своей жестокости и хаотичности поведения журналисты продолжают снимать свое кино, целенаправленно ради удачной картинки идя на все более и более странные и страшные поступки. Определенный обвинительный кивок в сторону отцов mondo Якопетти и Проспери — и не утративший сейчас актуальности филиппик против журналистского цинизма как такового, но в то же время этот «фильм в фильме» с лёгкостью проецирует торжество творческой свободы, не ограниченной ни этикой, ни моралью, ни какими бы то ни было иными сковывающими признаками. Кинематограф становится эдакой высвобождающей дионисийские силы формой искусства, когда изображение на плёнке, фиксирующее полный набор из секса и насилия в режиме реального времени, перестает быть уже просто фильмом, ведь речь идет не о переносе вымысла на экран (хотя и он может проникнуть потом в реальную жизнь творца), но о запечатлевании реальности в самом её неприкрытом виде. Синефилия оборачивается синефагией, ощущение собственной власти, обладая камерой, начинает ослеплять и пожирать. Сперва ментально и морально, а потом и физически, так как никто не отменял муки творчества в пику поиска еще более новой формы коммуникативного кинематографического процесса. Полчаса этого пребывания с группой безбашенных репортеров — это не история о том, как древность сожрала современность, но о том, как амбициозное желание перейти грань дозволенного в кинематографе, снять «кино века», было сполна наказано; эта чистая идея аморального искусства съела своих идеологов, искренне считавших, что плохо то кино, где нет настоящей жизни. Только ее присутствие неизбежно подразумевает и появление смерти — чуть более, чем настоящей, и камера здесь служит не созиданию. Она часть хтонического пространства, порожденного внешним кошмаром. Именно камера пристально покажет ад, но и буквально зафиксирует смерть Автора как финальную точку нового кино.

Самый запрещаемый фильм ХХ века - еще пара десятилетий, и его будут изучать не киноведы, а психологи. Или, скорее, психиатры.

Здесь нет особых потоков крови или расчлененки. Глаза хочется отвести, когда режут животных, но это не ужасы, это - как скотобойня, людям просто свойственно убивать и есть зверей.

Нет и того психологического напряжения, когда жмешь, не выдерживая, на кнопку "стоп", а потом дергаешься от каждого шороха или фигуры на темной улице.

События разворачиваются при дневном свете, здесь нет ни маньяков, ни нелюдей. Даже аборигены какие-то нестрашные, и их пиршество не шокирует, а выглядит этнографической зарисовкой. Кто же есть в этой картине? Группа молодых веселых, амбициозных людей, образованных, возможно даже талантливых. И то, что делают эти люди, почувствовав свою силу и безнаказанность, - пугает.

Но еще больше, и намного, пугает другое: на фоне сегодняшних фильмов, да что там фильмов - новостных сайтов, "Ад каннибалов" выглядит ученической работой, детской пробой пера. Всего тридцать лет назад людей шокировала сцена, когда человек снимает на камеру, как убивают его коллегу. Что мы имеем сегодня? Случись ДТП или несчастный случай - каждый второй прохожий хватается за мобильник с камерой.

Морализаторствовать не хочется, нелепо это.
Задуматься хочется: почему с такой скоростью размываются грани нормального и допустимого? Существует ли граница, окончательная? И какой она будет еще через тридцать лет? А через шестьдесят?..

На «Каннибал Холокост» я наткнулся совершенно случайно, когда готовил подборку фотографий о Холокосте как таковом во времена нацистского режима. Едва ли без помощи интернета я узнал бы об этом культовом видео, ибо оно совершенно исчезло из поля зрения прокатчиков, телевидения и просто обывателей. Если «Ведьма из Блэр» у всех на слуху, то «Ад каннибалов» с похожей концепцией, даже несмотря на скандальнейшую историю создания, из-за отсутствия голливудской раскрутки является феноменально редким.

Почитать статьи об этом фильме, так складывается ощущение, что ничего страшнее и не придумаешь, а уж если за чрезмерную реалистичность режиссер попал на скамью подсудимых, то без валидола и валерьянки к просмотру лучше не приступать. На самом же деле, Роджер Деодато создал нечто большее, чем просто культовый ужастик категории B. Хронологически «Каннибал Холокост» делится на две равные части поставленные в обратном порядке, но абсолютно не равные по эффекту воздействия.

Изначально нам показывают группу спасателей, которые ринулись в джунгли вызволять знаменитых документалистов, пропавших без вести. Это, так сказать, часть художественная и антропологическая. С довольной высокой условность, но со всем возможным правдоподобием, показан быт амазонских первобытных племен с чуть большей натуралистичностью, чем в National Geografik. Главную вещь, которую стоит уяснить — перед нами самые настоящие индейцы, не только по сценарию, у них практически нет цивилизации, в фильме их делят на три группы (болотные люди, древесные люди, и сравнительно миролюбивые яномами), они каннибалы, т. е. поедают трупы врагов, одни племена более жестокие чем другие. Люди не знакомые с антропологией и бытом амазонских племен до мельчайших подробностей могут действительно поверить в документальность фильма, настолько качественно и правдиво снято. На это, впрочем, Деодато и делал ставку. В общем, первая часть не пугает нисколько, разве что пара-тройка разделываний животных.

Когда пленки потерявшихся документалистов найдены, и телеканалы готовы представить на потребу публики самый шокирующий фильм в истории, начинается вторая часть «Холокоста каннибалов». И если первая часть ценна сама по себе за оригинальность этнографических мотивов, то позже Деодато поднимает сложный философский вопрос о варварстве Запада и сравнении его с варварством первобытным, как бы спрашивая, а так ли далеко мы ушли, раз позволяем себе насиловать и выжигать уникальные, редкие племена каннибалов, по сути таких же людей как и мы, но воспитанных в иной культурной среде. Именно здесь «Каннибал Холокост» становится по-настоящему страшным. И пугают даже не подробности расчлененки, хотя и здесь есть чему подивиться для 1978 года, а та естественная жестокость, которая по мнению некоторых мыслителей присуща нам от рождения. Впрочем, во время просмотра не остается времени, чтобы поразмышлять на эту тему, его хватает лишь на то, что жадно ловить моменты безумия зеленого ада, созерцать как насилие порождает еще большее насилие. Переживать шок, что кто-то способен взять камеру и снимать, как коллегу и друга насилуют и расчленяют.

На что способен человек ради уникального кадра. Продюсеры говорят одному из героев, антропологу, что публика ждет мясо, что хочет он или нет, но видео покажут в нескольких частях, это же их долг, четыре человека поплатились за него жизнью. Но сталинский предпросмотр вынуждает уничтожить пленки. В качестве рекламы: вы считаете, что нет такого видео, которые не должно увидеть человечество ни в коем случае. Оно есть! Если бы «Каннибал Холокост» был бы правдив, как спозиционировал изначально Деодато, то эту пленку не то, чтобы сожгли, ее бы отдали под Нюрьернгский трибунал. «Каннибал Холокост стоило запретить в 60 странах, но еще более его стоит посмотреть.

И здесь не случайна ассоциация с Нюрбернгским процессом. Название, неправильно переведено на русский язык, напрямую отсылает нас к опыту Холокоста и истребления евреев. Бессмысленное и беспощадное. А теперь, вообразите, что вам показывают документальное видео данного процесса… «Ад каннибалов» вам в этом поможет.

Я в шоке, я под впечатлением, я на перепутье и в раздумьях. Это настоящее КУЛЬТОВОЕ кино!

Хоть при притворстве фильма документальным там и заметна вся художественная нарочитость ходов, снято в целом очень грамотно.
Нахваливается как жёсткая жесть, но на деле умная вещь о зыбкости морали и лёгкости расползания установок белых людей в сравнении с дикарями, действующими хоть и жёстко, но по собственным железным правилам. Если всё внимание не поглощается картинкой, отмечается весьма интересный саундтрек.

Господа, перед нами лучший фильм ужасов из вереницы каннибальских лент, захлестнувших экраны всего света в 70-е и 80-е, и Италии в частности. Группа исследователей отправляется на отдалённый тропический остров, дабы выяснить причины исчезновения троих студентов, отправившихся туда снимать фильм об одном из племён, населяющих его. По прибытии они обнаруживают довольно странное поведение аборигенов по отношению к ним. В итоге, они находят камеру с кассетой внутри, на которой был снят фильм, где были запечатлены последние дни жизни незадачливых студентов.... Сразу оговорюсь, что картина до сих пор запрещена в ряде стран, а по выходе в свет режиссёра Руджеро Деодато, одного из столпов итальянского "джалло", привлекали к судебной ответственности за показанную жестокость на экране. Картина действительно непригодна для лиц с ослабленной психикой и всем прочим ,так как различного рода насилия здесь предостаточно, и все они сняты с каким то нездоровым смаком и азартом. Однако помимо крови и убийств, здесь проглядывает определённый месседж, пускай и заезженный, о том, что человек современный-главное чудовище этого мира, и страшнее его нет никого. Всё это и сделало картину культовой и выделило её из потока похожих лент. Всем поклонникам хоррора по-итальянски настоятельно рекомендую. Кстати, лента входит в сотню лучших хорроров столетия, а также в пятидесятку лучших ужастиков по версии "total film".