Фильм

Пепел и алмаз

Вторая мировая война, начало которой Анджей Вайда встретил подростком, на всю жизнь оставила в его памяти и трудах свой отпечаток. Разорванная на части, пылающая Польша, где все смешались в диком танце — армия Крайова, армия Людова — да каких там армий только не было, от украинских повстанцев до банд дезертиров. Извечная польская молодежь — от фильма к фильму одно бесконечное «потерянное поколение», что в девятнадцатом, что в двадцатом веке — всякий раз расплачивающиеся по счетам полузабытых прадедов, растративших независимость во взаимных дрязгах и усобицах, разменявшие ее на золото и титулы трех, разделивших прежнее большое государство, держав. Ирония судьбы — но именно военные воспоминания, искореженные детство и юность, дали миру режиссера, всю свою жизнь возвращающегося к воспоминаниям молодости, пытающегося допеть бесконечную песню, заполняющего ее пустые, пока, строфы с каждым десятилетием — в меру возможностей и конкретной политической ситуации.

Чудо, что «Пепел и алмаз» вообще появился на свет. Что помогло этому — остатки кредита доверия от властей за свою первую, «идеологически выдержанную» ленту «Поколение» — тоже затрагивающую военную тему — только с позиций коммунистического подполья? Или внезапный каннский успех мрачно-символического «Канала»? Или может где-то в партийно-министерских коридорах приоткрылась форточка и ветер свободы на миг развеял затхлый идеологизированный воздух? Факт в том, что в конце пятидесятых в социалистической Польше вышел фильм о бойцах армии Крайовой, польского сопротивления, управлявшегося лондонскими эмигрантами. И пускай, для верности, в фильме присутствует коммунист, представитель новой, «народной Польши» — товарищ Щука, убить которого и должен главный герой Мачек, от этого не становятся менее заметными и ясными все многочисленные вторые, третьи планы, фиги в кармане по отношению к режиму, которые пан Анджей в изобилии разбросал по фильму.

Сюжет прост и его можно свести к одному предложению. Два польских подпольщика должны убить коммунистического функционера. Остальное символы, воспоминания, образы, поражающие своей яркостью. Слезы сердца автора, излитые на пленке, плачь об ушедшей Польше, прощание со старой эпохой, отголоски и отрывки прошедшей войны. В этом и печальная, почти финальная сцена полонеза в полутемном ресторане в канун девятого мая сорок пятого года — когда персонажи-маски уходят в темноту под «Прощание с Родиной», освобождая место для игр нового мира, и опрокинутое распятие в разрушенном храме, где происходит одна из центральных сцен, и краткий, безнадежный роман на одну ночь и белые простыни на финальных кадрах, в крови убитого Мачека предстающие национальным флагом. И сам Мачек, яркий, быстрый, но потерянный, брошенный — умирающий в конце, как загнанный зверь, где-то на свалке — печальный мемориал идеалистам-подпольщикам и их судьбе. Тем, кто прошел катакомбы «Канала» и выжил там, но потом погиб от пули — немецкой, советской или своей, польской. Безумцам, идеалистам, рассчитывающим, что можно построить свободное государство в тисках сверхдержав. Впрочем, так же бесславно и бесследно уйдет и поколение современников фильма, затаившись по дальним углам и эмиграциям на пару десятков лет «подморозки», с тем, правда, чтобы выйти на улицы и смести-таки режим в «Человеке из железа».

Черные солнцезащитные очки, джинсы, современная куртка Мачека, его поведение и жестикуляция, весь нетипичный для военной поры вид ясны для зрителя. Юноша, заброшенный из конца пятидесятых на вечность и дюжину лет назад, в безвременье весны сорок пятого. Да, Мачек — боец Сопротивления, но, одновременно, он и современник зрителя, сосед его, друг, Джеймс Дин с варшавской улицы. Такой же, как и зритель, запутавшийся в мирах и идеологиях, обычный парень. С помощью всего пары деталей режиссер осовременивает и делает ближе героя полузабытой уже, для молодежи, эпохи.

Мачек, правда под другими именами, не раз еще предстанет перед зрителем в фильмах Вайды, от костюмированного исторического «Пепла», до мрачно-сюрреалистичной «Свадьбы» или печально-опустошенных «Барышень из Вилько». И пускай теперь его будет играть не рано ушедший из жизни Цибульский, а Даниэль Ольбрыхский — персонажи останутся те же. Генералы без армий, люди, родившиеся вне эпохи и надежд, доживающие без толку свое время.

«Пепел и алмаз» — завершающий фильм в военной трилогии Вайды. По крайней мере задумывался таким. После сразу вышла «Летна», чуть позже «Пейзаж после битвы», «Корчак», «Страстная неделя». На деле закрыть все темы и смыслы, не обрывая героев на полуслове, удалось только в наши дни в фильмах «Перстенек с орлом в короне» и «Катыни» — только сейчас без идеологических приседаний и пауз режиссер смог высказаться ясно и четно о том, кто есть враг, кто предатель, а кто просто заплутавший в послевоенном мороке бедняга.

Люблю я кино тех времен, люблю я надрывные сюжеты, люблю я грязь и подвалы, но...поперек горла встала игра актеров - вот честно, давно мне так приторно сладко не было от наигранности. Именно в этом преуспел главный герой фильма. Бедненький так мучился, так мучился, и с заданием справился и сам помер.
В общемировом контексте хорошо показан разлад мыслей людей, которые встали на распутье дорог и потери смысла существования. Пройдя войну они не понимали что делать с миром - поучительно.

Вобщем на любителя, уж простите.

Об этой киноповести сказано столько, что, вроде, добавить нечего. И пусть хорошие отзывы о картине победят мерзость, дрянь и проч., которые до сих пор живы, к сожалению. Фильм живет; живой Збигнев Цибульски и Анджей Вайда, Эва Кшижевска и Адам Павликовски. Вечно!