Фильм

Стрелочник

Фильм оригинальный, но спорный. Запоминается, но вызывает сомнения: слишком уж близка неприглядная деревенская шиза, до ужаса русским знакомая. Фильм вообще полурусский – у нас подобные юродства любят снимать, и пареньки такие же. А вот дамочка, конечно, слишком европейская. И фильм декадансом тоже попахивает – смесь колхоза с Парижем, смычка города и деревни. Еще Тарковским отдает. В общем, если не думать о шизе, то реального мало. Юмор спасает – клоуны еще те… Как всегда, молчат у Стерлинга – или по-французски говорят. И опять над евреем издевается…

Изящные женские руки с тонкими налакированными красным ногтями, застёгивают, узенький шерстяной поясок на алом платье…

Кто сказал, что рельсы не сходиться? Да отрежут ему за такое его лживый язык. Рельсы сходятся, пересекаются, наплывают друг и на друга и запутываются в собственной стальной прямолинейности. Голландские рельсы именно так и поступают. Потому как в нашем говорливом и быстросоображающем мире за ними присматривает Стрелочник. Стрелочник Стеллинга. Стрелочник в вывернутой, с барашковыми кружевными «крылышками» шапке.

Если бы Жан-Поль Франссенс не написал свой роман, а Йос Стеллинг не экранизировал бы его в 1986 году, то мир бы не перевернулся, даже бы не вздрогнул, но уж точно что-то потеряло кино. Эта великая земля иллюзий, лишилась бы, наивной сосредоточенности стеллинговского персонажа, его почти незаметного упрямства, его невообразимости…лишилась бы Стрелочника. Но, уф-ф, обошлось. И он существует – этот потомственный смотритель железнодорожного голландского хозяйства.

Красивые гладкие руки аккуратно, что бы не порвать, разглаживают сетчатые, прозрачные чулки с чернильными стрелками на стройных ногах…

Стрелочник живёт тихо, неприметно. Его биологические часы от рождения совпадают с расписанием и не так уж часто проезжающих мимо его уютной серой сторожки поездов, сидя которой он на каком-то интуитивном, вербальном уровне чует малейшую дрожь рельсов. Он со всех сторон безобидное и до неприличия положительное создание, сын брутальной матери и коротышки отца, что загипнотизировано смотрят с рыжеватой фотокарточки на свое дитятко. Он невинен той особенной невинностью, которую ещё Жиродо определял как следствие «полной приспособленности к миру, в котором живёшь».

Невинность, невинностью, но в один из снежных дней случайный поезд чёрт знает зачем остановился напротив жилища Стрелочника и выпустил на свет саму роскошь, красную Венеру, сонную и по ошибки принявшую внезапную остановку то ли за конечную станцию, то ли за вокзал.

Немного красной помады из блестящего, под-золото футляра, немного дымчатых теней, невесомой пудры…

Стеллинг как-то по-особенному относится к цвету. Среди серости и намёрзшего льдом железнодорожного «пунктика» дама в красном становиться не просто дамой в красном, не только заезжей lady in red. Среди всего этого непотребства она приобретает черты диковинного зверя в узких перчатках и с наполненными таинственным содержимым чемоданами.

Ясно, что этот «зверь» с другой планеты случайно ворвавшийся в бытовой повседневный мирок Стрелочника нечего не поймёт, поразившись «дикости» здешних обитателей. Но Он сразу увидит, что Она – чертовски красива нездешней, городской красотой, красотой страны где нет поездов и запах мха терпок, навязчив, а патефон играет тихо и соблазнительно.

Лаковые туфли на шатком, стебельковом каблуке, шляпка в вуалеткой и лоснящимися тёмно-зелёным перьями, пальто яркое, нескромное, но ей можно…

Она ему не безынтересна, он для неё как запретная некрасивая игрушка, которую хочется иметь только для того, чтобы потом её можно было с радостью сломать. Но, что бы заполучить игрушку нужно потрудиться - достать из чемоданов кое как сложенные платья, надеть туфли – невиданное оружие в здешних краях и заставить Стрелочника забыть своё профессиональное предназначение, и вспомнить нечто другое, потаенное, животное.

И это все происходит в полной тишине, нет не звенящей, а в именно внимательно сосредоточенной на самой себе тишине потому как сам Стеллинг не любит диалогов, он просто их не переносит, заявляя, что не умеет «делать поэтичные диалоги», что его попросту «никогда не интересовали характеры персонажей», что крупные планы героев скажут больше чем сухие слова из сценария.

Таинственность Греты Гарбо, холодная самоуверенность Марлен Дитрих, и совсем чуть-чуть наивности юной субретки.

Мало фильмов которых огрехи глазу сразу не видны, ёще меньше фильмов в которых их попросту нет или же их количество сведено к такому логическому манимому, что задумываешься, а возможно ли такое на самом то деле? «Стрелочник» из это породы. Гладкое выверенное кино, чистый «артхаус» в самом хорошем смысле этого слова, оставляющий после себя впечатления приятной телесной реальности происходящего, потому как…

…она садится в неизвестно куда отправляющийся поезд, и смотрит на однообразие, медленно тянущееся за окном…

я,честно говоря, решила посмотреть "Стрелочника", чтобы хоть как-то реабилитировать Йоса Стеллинга после "Душки".
ну что же...
это вполне удалось.
"Стрелочник" с первых же кадров захватывает внимание.
Концовка...страшная. Хотя, я думала будет страшнее. Мне казалось, что поездов не будет вообще, и эта её ненужная жалкая жертва,
так и останется висеть между ними. А когда выглядывает солнце, и освещает лицо Стрелочника, кажется, что он вот-вот откроет глаза и проснётся. Но нет...не просыпается.
Да и вообще, у меня восьмибитное сознание,
я люблю однозначные концовки. Хотя, когда как.
Вот здесь вроде бы всё однозначно, а ощущение всё равно неоднозначное.