Фильм

Последний человек

Пожилой портье шикарного отеля (Яннингс) гордится своей работой и прекрас­ной ливреей с начищенными пуговицами. Однако возраст дает о себе знать, и управляющий (Унтеркирхер) переводит старика на новую работу: подавать ­полотенца в общественном туалете. Неожиданный поворот судьбы восстанав­ливает справедливость.

Для кино этот экспрессионистский шедевр — примерно то же самое, что гоголевская «Шинель» для классической русской литературы. Тем более и сюжетные пересечения нащупать несложно. Конечно, величавый портье в изумительно тонком исполнении Яннингса — выдающийся актер своей эпохи сыграл здесь, бесспорно, лучшую роль, — мало похож на «тварь дрожащую» Башмачкина, но история унижения через лишение одежды, главного социального атрибута, говорит примерно о том же. Кстати, в советском прокате фильм носил название «Человек и ливрея». Что ж, в Германии «маленький человек» вполне мог оказаться крупным мужчиной. Тем более шокирующей выглядит его ссылка в самое низменное место гостиницы, в девятый круг Ада — общественную уборную. Эта картина — настоящий бенефис гениального оператора Карла Фройнда, изобретшего для «Последнего человека» с десяток новаторских приемов: многие из них используются до сих пор. Мурнау пытался создать идеальное кино, вовсе не нуждающееся в интертитрах, и почти добился своего. Увы, вмешались продюсеры, потребовавшие хеппи-энда. Исполняя приказ, режиссер и это превратил в прием: чудесное избавление старика нарочито неправдоподобно и прямо-таки сочится сарказмом. Подчеркнув выгодные отличия кинематографа от жизни, Мурнау подписал окружавшей его реальности беспощадный приговор.