Фильм

Маленький солдат

Номинально второй по счету фильм Годара, снятый в апреле-мае 1960 года, был мгновенно запрещен цензурой и провалялся на полке без малого три года. И было за что – в этой картине Годар метил в ахиллесову пяту Четвертой Республики – Алжирскую войну, – откровенно высвечивал всю ее неприглядную изнанку, открыто обвинял французов в безыдейности, попутно раздавая звонкие оплеухи налево и направо (в политическом смысле). Именно здесь прозвучали хрестоматийные строки, которые не цитировал только ленивый: "Фотография – это правда, а кино – это правда со скоростью 24 кадра в секунду". Но такая правда французскому правительству пришлась не по душе.

Забегая вперед, можно отметить, что такая "правда" кинематографа не удовлетворяла и самого Годара – он не долго забавлялся Cinema-verite, рано осознав принципиальную ограниченность подобного подхода. В 60-ые он пытался выйти не только за рамки устоявшихся представлений о кинематографе, но и за пределы кино вообще, прилагая титанические усилия по проламыванию бетонных границ кадра, которые явно его сковывали. Так в "Карабинерах" похотливый деревенщина на киносеансе пытается пролезть внутрь экрана – к женщине, принимающей ванну. В "Безумном Пьеро" Фердинант оборачивается и непосредственно обращается к зрителям в зале ("С кем ты разговариваешь?" "Со зрителями, конечно!"). Тем самым размазываются границы кино и реальности: зритель включается в пространство фильма, фильм, в свою очередь, становится частью реальности. Апофеозом этой тенденции стал эсхатологичный Week-end, где "герои" (хотя классические категории трудно применимы к данному фильму) оправдывают убийства других персонажей тем, что они ведь "все равно придуманы". Здесь внутренности кинематографа настолько выпотрошены, что в финальных титрах ничего не остается, как сообщить о конце не только этого фильма, но и кинематографа вообще.

Но это будет намного позже, а пока Швейцария, Женева, рассеченная надвое озером Леман, и главный герой, француз-дезертир Брюно Форестье (Мишель Сюбор), рассеченный надвое политическими противоречиями. Принадлежащий к ультра-правой группировке (скорее по недоразумению, чем по убеждениям) он получает приказ убить некоего профессора Поливоду, который связан с левыми активистами. Но одно дело читать о смерти у Кокто, совсем другое – приставлять дуло пистолета к спине чужого человека. Брюно к этому явно не готов: кровь – не клюквенный сок, и сколько не цитируй поэзию, спустив курок, станешь убийцей. Ситуация осложняется с появлением очаровательной красотки Вероники Дрейер (дебют Анны Карины), в которую Брюно мгновенно влюбляется, еще не подозревая, что та поддерживает алжирских повстанцев. Впрочем, довольно скоро выясняется, что как левые, так и правые используют одинаковые методы борьбы (далеко не гуманные) и, в сущности, мало чем друг от друга отличаются. Ну, а в постели политические разногласия, кажется, ни для кого еще не служили препятствием.

"Маленький солдат" Годара – это доказательство его собственной теоремы: для того, чтобы снять фильм, достаточно женщины и пистолета. Можно сказать, что "Маленький солдат" – это, собственно, Годар шестидесятых in brevi; здесь брошено зерно всех его тем, которые ему предстояло развить: политика, любовь, смерть... свобода, фатум и одиночество... одним словом, эмоции (а еще – природа кино, онтология видимого вообще). Дерганный нерв ручной камеры, сбитый пульс джамп-катов, тревожное атональное фортепиано, атмосфера нуарности – все это постоянно держит зрителя в взвинченном состоянии. Все это постепенно оформится в то, что потом назовут стилем Годара. Понадобится немного – все те же три года, которые фильм пролежал на полке.

Хороший, наивный фильм про молодость духа. Прекрасный французский стиль и юная Анна Карина не дают возможности обращать внимание на мелкие косяки работы

Сложная политическая ситуация в Европе затягивает в неприятные передряги журналиста Бруно Форестье (Мишель Субор). Бруно - французский фотограф, пребывающий в изгнании в Швейцарии по политическим причинам и привлекающий внимание к себе как арабской революционной организацией, воюющей не только в Алжире, но и тайно в Женеве, так и французских экстремистов, стоящих по другую сторону баррикад и сотрудничающих с Форестье длительное время. Под угрозой высылки на родину, его заставляют убить лидера алжирских повстанцев, чего он делать совершенно не хочет, так как к особым приключениям он не тяготеет и хотел бы пересмотреть собственное отношение к жизни, о чем в начале фильма так на прямую и заявляет. А тут еще появляется русская модель Вероника Дрейер (так тонко назвал первую роль своей жены Анны Карины Годар), которая с одной стороны преследует его по заданию начальства, а с другой у них могут быть какие-то чувства - отношения действительно какие-то очень путанные. Бруно вынужденно пускается во все тяжкие, неустанно думая, чего ради все затевалось и чем все закончится - ничего хорошего на горизонте нет и все эти революционные вещи - занятия не для тех, кто устал. Шагают правые. Шагают левые.

После успеха и шума картины "На последнем дыхании" Годар тут же начинает работу над своим вторым фильмом. И снова он пытается сделать фильм-нуар, и тот снова получается чем-то большим, но совсем не нуаром. Фильм настолько напичкан политикой, что скорее можно говорить тут о другом жанре и попытаться сделать какие-то выводы о пристрастиях самого автора, но этого делать именно по этому фильму совершенно не стоит - слишком путанные позиции героев картины не дадут того представления о политической ориентации французского режиссера, как это делают его более поздние картины. Фильм же в итоге получился этаким дневником запутавшегося в этических проблемах этнических конфликтов человека, своего рода исповедь или признание, попытка разобраться в себе, расставить рассыпанные в сутолоке и спешке мировые и моральные ценности по полочкам. Тем самым Годар ставит кинематограф, как инструмент, на одну полку с такими элементами управления обществом, как политика, закон и психоанализ.

Герой Субора - это примерно Мишель Пуаккар из картины "На последнем дыхании", который чудом избежавший пуль, но еще не ставший "Безумным Пьеро". Но при этом он не тот уверенный и решительный революционер, которые наводнят фильмы Годара более позднего периода. Продолжает линию первого фильма "Маленький солдат" и стилистически, обладая подобным же пунктирным сценарием и кажущейся импровизацией, делая мощный акцент на смысловую составляющую фильма, принося на алтарь его сюжет, что делает фильм гораздо более сложным для восприятия, чем "Жить своей жизнью", к примеру. Или же наоборот - слишком простым, что делает фильм нелепым или даже скучным.

Сам Годар настаивает, что несмотря на то, что нарративный способ постановки придает картине более личностный подход, этакий взгляд изнутри, понять суть фильма и те надписи, что делает автор напротив политических сил, методов борьбы и правил, нужно дистанцироваться от героев. Попытка совместить в одном фильме триллер и учение Фоко, любовь и искусство подпольной борьбы, художественный фильм и самокопание была для молодого режиссера достаточно смела и, может быть, не так идеальна, как более известные его фильмы. Сомнения главного героя относительно целенаправленности вооруженных действий, однако, в этом фильме, как ни в каком ином, подняты и озвучены наиболее прямо и ясно, что несколько контрастирует с тем, что будет делать Годар годы спустя. Желая бездействовать, Бруно оказывается влекомым силовыми течениями, в результате чего совершает то, чего он делать непреднамерен, причем самым откровенно принудительным способом.

Фильм был снят в 1960 году, но из-за цензуры во Франции вышел в прокат только три года спустя, поэтому картина в некоторых фильмографиях Годара датирована именно 1963-м годом, хотя формально это второй фильм режиссера. Выйди он, правда, в свое время, у него все равно было бы мало шансов обратить на себя внимание. Ведь тогда только-только вышли в прокат любимцы критиков всех времен и народов "Жюль и Джим" Трюффо и "Хиросима, любовь моя" Рене.

Стилистически фильм не столь значителен и революционен, как то бывало с французским кино начала 60-х. Будучи в той же канве яростного приверженца "новой волны", картина подхватывает и закрепляет ее достижения, не делая особого прогресса в отношении выразительных средств и сконцентрировавшись на политической составляющей, нагнав такого уровня осуждения, что оказывается запрещенной правительством для проката по стране. Годар затронул сложную и опасную для общества тему. Но это он только затронул. Молотком туда он станет дубасить чуть позже.