Фильм

Осада

Привычным принципом существования для любого уважающего себя государства-гегемона является вмешательство в дела чужих стран, относящихся к потенциальным сферам влияния или слишком важных в своей геополитической функциональности, оттого на протяжении сотен лет охвачен межэтническими и клановыми конфликтами весь Арабистан, где те же самые гегемоны уже неоднократно имели бесчестье взрастить гомункулусов радикального исламизма, живет неизбывным кошмаром диктатуры Африканский Пояс, умирающий от анорексии, или железной рукой держится в своем автономном по сути бытии весь Кавказ. Извечное римское divide et impera в веках ХХ-ХХI приобрело основополагающее значение в деле установления собственных политических интересов, и плевать что порой собственное властолюбие оборачивается террором против мирных граждан. В конце концов, угроза терроризма является крайне удобным поводом для умиротворения всех несогласных. Власть развязывает руки самой себе.

Энтони «Хаб» Хаббард, возглавляющий Антитеррористический отдел ФБР, прекрасно знал цену политикам и их действиям, и не тешил себя лишними сомнительными иллюзиями насчёт государства, во имя которого он прослужил уже немало лет, начав свою карьеру еще зеленым офицериком, не заставшем тем не менее позора Вьетнама, но видившем падение Железного занавеса и новый раздел мира. И он прекрасно понимал, что большая игра на Ближнем Востоке чрезвычайна опасна, хоть и чертовски выгодна. Конечно, он не мог знать, что не так давно генерал Уильям Деверо в результате спецоперации захватил небезызвестного Ахмеда Бен Талу. Конечно, он не верил до самого конца, что Нью-Йорк захлебнуться сможет в течении нескольких дней от серии терактов. Но он не мог не знать простую истину: за все придется платить. Деньгами, кровью, жизнью, совестью.

Полярность мнений вокруг политического триллера режиссёра Эдварда Цвика «Осада» 1998 года обусловлена взятым постановщиком тоном неоднозначной политической целесообразности, меняющейся в зависимости от взглядов самих зрителей и окружающей их обстановки вокруг, тем паче фильм в своей сквозящей отстраненности и констатации реальности одинаково умудряется быть и проамериканским, и антиамериканским, впрочем, не оставляя таки к финалу, не будь он слишком лощенно голливудским, никаких сомнений в смерти демократии в отдельно взятой ее главной вотчине. Причём говорить изначально о некоей намеренной режиссерской конъюнктурности тем паче сложнее на фоне вышедшей двумя годами ранее его же киноленты «Мужество в бою», в которой нашлось немало места для полного нивелирования пресловутого американского милитаризма на Ближнем Востоке вкупе с критическим рассуждением на тему героизма как такового и военных ошибок, куда как более опасных, чем условный идеологический или экономический враг, тему отношений гегемонов и их колоний продолжив уже в проафриканском «Кровавом алмазе». Причём стиль режиссёра Цвика практически полностью лишён всякой подспудной изощрённости: академичность и размашистость правят бал в этом кинотексте, который считывается буквально ввиду тотального отсутствия всякой киноязыковой пластичности.

«Осаду» чрезвычайно трудно расценивать исключительно как жанровый продукт на фоне общей кристальности авторской мысли о внутренне очерченных границах противодействия терроризму. У трех главных героев ленты — Энтони Хаббарда, Элис Крафт и Уильяма Деверо — есть, соответственно, три точки зрения на преодоление террористических угроз, но наиболее примечательны в этом смысле методы Элис, близкие к мягкой силе (впрочем, она довольно быстро успеет прокосплеить пытки будущих узников Абу-Грейб и Гуантанамо), и генерала Деверо, который является самым что ни на есть типичным примером милитаризма. Изначально себя считая правым во всем и способным на все, герой Брюса Уиллиса переходит тонкую грань между нормой управления и диктатом меньшинства, отстаивая уже не столько государственные интересы, сколь свои собственные. И что дальше ждать от такого ястреба, помимо джентльменского набора военных преступлений и узурпации власти?! Перспективы общеизвестны, и в истории такое уже было пройдено не раз и не два.

Гипотетически с его участием отыгрывая под видом борьбы с исламизмом приход к власти военных со всеми вытекающими ништяками, кунштюками и шмурдяками как-от введение военного положения, создание чуть ли не концлагерей для всех особо подозрительных, применение арсенала пыток разной степени жестокости, отстранение мягкорежимного президента, режиссёр не столько оправдывает, сколь ненароком осуждает всякую потерю контроля над государственной системой. Одно дело — аресты террористов, их пособников, выявление подозреваемых, но в рамках закона; другое — смена власти под видом борьбы с представителями террористических ячеек и группировок, засевших посреди Большого Яблока. На чаше весов — следование основным правам человека или их полное отрицание. Но проблема лишь в том, что молчаливое согласие самого общества запускает необратимый процесс террора уже не против конкретных лиц арабской национальности (или любой другой — даже еврейские погромы НСДАПовцев имели цель некоей защиты), но против всех, кто думает и живет не так. Впрочем, до конца выдержать градус реализма Цвику не удалось, и откровенно скомканный финал смазывает весь острокритический вектор высказывания режиссёра о сути настоящего врага. Однако кошмарная тень военного положения продолжает нависать над фильмом, где одинаково тождественны утрата жизни, утрата свободы и утрата государства как такового.