Фильм

Мужчина как женщина

Пока молодой бездельник Симон (Antoine de Caunes) скучает, разглядывая накачанных мальчиков в мужском клубе, его богатенький дядя банкир Саломон (Michel Aumont) очень сильно переживает по поводу продолжения своего рода. Не желая принять гомосексуальность племянника, он решает использовать самые мощные рычаги для давления - финансы. В самом деле, 10 млн франков и загородный дом должны убедить Симона в том, что с женщинами у него будет ещё более обеспеченная жизнь. И теперь Симону предстоит сделать нелегкий выбор...

Геи, хасиды, Париж и Нью-Йорк - уже одних этих ингридиентов вполне достаточно для того, чтобы сделать довольно отвязную комедию. Но Жан-Жак Зильберманн (Jean-Jacques Zilbermann), слегка флиртуя с сатирическим жанром, временами проваливается в какие-то весьма мутные философские рассуждения о мужчинах и женщинах, ортодоксальных и современных евреях, и в итоге, так и не удосуживается поставить жирную точку. Наверно поэтому, спустя 11 лет он решает снять продолжение этого фильма (судя по рейтингам такое же невнятное).

Единственным стоящим моментом в фильме является замечательная еврейская музыка, но вы же не за ней ходите в кино, не так ли?

Кино учит нас «разумному, доброму, вечному». В случае с фильмом «Мужчина как женщина» можно научиться еще давать фильмам названия, такие, чтобы дух захватывало, когда пытаешься разгадать их смысл. Французское un homme est une femme comme toutes les autres на русский переводится как «мужчина такой же, как все остальные женщины». У меня, например, возникают ассоциации с ведущими метросексуалами планеты и японскими мужчинами, которые, согласно последним данным, пристрастились к салонам красоты. А вот создатели фильма, похоже, вообще ничего не имели в виду. Просто повесили название, как табличку над входом. А что за дверью, не сказали.

За дверью – рассказ о гее-еврее, которого заставили жениться под угрозой лишения наследства. Одна только фабула звучит, как анекдот. Начать хотя бы с созвучия; и, поверьте, если «гей-еврей» перевести на английский, получится не менее смешно – gay Jew, веселый еврей. Ну и, в конце концов, гей-еврей – такого в кино еще, вроде, не было.

А дальше, как положено, фабула начинает трансформироваться в сюжет. Наш Симон (де Кон) играет на кларнете – семейной реликвии. Безнадежно влюблен в женатого кузена. Проматывает дядины деньги на свою «дольче вита». Наконец, дядя не выдерживает, зовет племянника на ковер и говорит: больше не дам тебе ни одного франка, пока не женишься и не родишь мне наследника. Племянник ему: дядя, я же гей. А тот в ответ: ни франка! Повесил герой голову и пошел в ресторан на рояле играть. Играет себе, играет, и замечает прекрасную девушку (Зильберштейн) напротив. Разговорились. У Розали, оказывается, сопрано, и ездит она с этим сопрано по французским городам и весям, выступая перед еврейской публикой. Затем, как у Пушкина, наши герои «понравились,... а вскоре стали неразлучны». Благо девушка религиозная оказалась: до свадьбы – ни-ни. Ну, а Симону только того и надо. Да и к девушке появилась у него особая нежность. Правда, на пути возникли препятствия в лице отца Розали, но тирану хватило «Бубликов» и нескольких бутылок накануне свадьбы, чтобы полностью перевоспитаться. Великая вещь, кино...

Собственно, все замечательное и веселое в «Мужчине...» ограничивается перечисленным выше. Потому что у истории о гее-который-стал-гетеросексуалом, по идее создателей, не могло быть хэппи-энда. И мало-помалу все начинает катиться к самому предсказуемому финалу, по пути поражая зрителя количеством нелогичных ситуаций и реплик. Бессвязность нагнетается, а шутки начинают появляться шутки ради, что никогда ничего хорошего не предвещает. Для примера, в начале фильма героиня Зильберштейн знать не знает и слышать ничего не хочет о гомосексуализме. Когда к середине картины дело доходит до свадьбы, и Симон накануне торжества признается, что он гей, Розали проявляет чудеса эрудиции: «Активный или пассивный?» - с нескрываемым любопытством во взоре спрашивает она. Смешно? Едва ли. Тем более что они все-таки поженятся, и у них все получится, и девушка даже забеременеть успеет, однако гей не дядя-тиран, и он не перевоспитывается. И окончится эта многообещающая сказка грустно, под дождем, для пущей проникновенности. Впрочем, не нужно переживать, что хэппи-энда не вышло. По крайней мере, у нас есть «мужчина как женщина», - что бы это ни значило.