Южнокорейская экзистенциальная драма по мотивам короткой новеллы Харуки Мураками «Сжечь сарай». Это роман взросления о взаимоотношениях женщины и двух мужчин, один из которых признается в том, что он поджигатель. В главных ролях — Ю А Ин, Чон Чжон Со и Стивен Ен из «Ходячих мертвецов». Напомним, что предыдущая работа Ли Чхан Дона «Поэзия» в 2010-м получила награду за сценарий в Каннах, а новый фильм вовсе был назван кинокритиками лучшим на Каннском фестивале 2017 года (и получил от них приз ФИПРЕССИ).
| Детектив, Триллер, Драма |
| 18+ |
| Ли Чхан Дон |
| 16 мая 2018 |
| 5 июля 2018 |
| 2 часа 28 минут |
Другие фильмы Ли Чхана Дона
Участники
Читайте также
Рекомендации для вас
Популярно сейчас
Как вам фильм?
Рецензия Афиши
Ли Джонсу (Ю А Ин) окончил университет и хочет стать писателем, но работу найти не может и возвращается из Сеула в родную деревню неподалеку: нужно ухаживать за теленком, а дом пустой, поскольку мать ушла давным-давно, а отца только что арестовали за то, что он сломал руку чиновнику. Перед отъездом Джонсу встречает в универмаге Хэми (Чон Чжон Со), подругу детства. Та спит с ним, он немедленно влюбляется, но Хэми тут же уезжает в Африку и возвращается уже не одна. Ее новый бойфренд, найденный во время долгого ожидания в аэропорту Найроби, — Бен (Стивен Ен), полная противоположность робкому, замкнутому Джонсу. Бен водит «порше», живет в роскошной квартире, ходит с просвещенными друзьями по элегантным ресторанам, излучает уверенность в себе и легко сходится с людьми. А однажды доверительно сообщает Джонсу, что у него есть странное хобби: раз в пару месяцев сжигать чужие теплицы.
В старом рассказе Харуки Мураками «Сжечь сарай», по которому поставлен этот фильм Ли Чхан Дона, писателя, бывшего министра культуры и одного из ведущих корейских режиссеров («Тайное сияние», «Поэзия»), молчавшего восемь лет, фигурировали не теплицы, а, соответственно, сараи. Но в Корее, судя по всему, проще найти парник, чем амбар. Это далеко не самая большая вольность, которую позволил себе режиссер в обращении с текстом, и в любом случае сараи-теплицы — разумеется, метафора. И от того, как именно ее прочесть, — а Мураками и вслед за ним (скорее параллельно с ним) Ли жонглируют возможностями — зависит понимание всей истории, то ли печальной философской миниатюры, то ли леденящего кровь триллера, то ли всего разом.
Рассказ Мураками — полный тезка классического рассказа Фолкнера (в русском переводе известного как «Поджигатель») о мальчике, бунтующем против отца, который раз за разом поджигает амбары богачей. К психоаналитическому аспекту добавляется еще один, не менее, а возможно, и более важный: классовый. В киноверсии даже появится для доходчивости линия с отцом героя. Джонсу и Хэми принадлежат к одному миру, Бен — к абсолютно другому, хотя они почти ровесники. Все трое почти не работают, но по разным причинам. «Он как Гэтсби», — замечает начитанный Джонсу (его любимый писатель, естественно, Фолкнер, в кадре даже появится томик) про загадочного нового знакомого, который похищает у него едва забрезжившую мечту не только без видимых усилий, но и без особого удовольствия. Одна из бесчисленных красноречивых деталей в фильме — зевок, который Бен, пригласивший Джонсу и Хэми на ужин с его друзьями, даже ленится скрыть. На тот момент еще неизвестно, что больше возмущает героя: то, что он увел у него из-под носа девушку, или то, что он готовит пасту под музыку.
Вкрадчивый, приветливый и при этом смутно опасный Бен (что это за ящичек с женскими безделушками у него в ванной? трофеи? забытые утром украшения?), затягиваясь косячком — тоже шок для парня из деревни, — самонадеянно делится своей философией не из Фицджеральда, а из Достоевского: нет добра и зла, есть жизнь, которую надо почувствовать, есть действие, есть мораль, которую ты устанавливаешь для себя сам. Его жизненное кредо — развлекаться в самом широком смысле; он может себе это позволить. Он рассказывает Джонсу о параллельных реальностях, лишь усугубляя его крайнюю растерянность и фрустрацию: молодой человек не может зацепиться даже за одну. Сцена в начале фильма, где Хэми, учившаяся пантомиме, чистит и ест невидимый мандарин, не раз отзовется в дальнейшем: так Джонсу будет кормить несуществующего, возможно, кота и искать не вырытый, возможно, колодец, пока неспособность провести четкую границу между тем, что есть, и тем, что кажется, не приведет к по-настоящему значительным последствиям.
Чувство усиливающегося головокружения, земли, постепенно уходящей из-под ног, испытает и благодарный зритель этого неторопливого, залезающего под кожу, восхитительно сделанного и во всех отношениях грандиозного фильма. Сегодня ты касаешься человека, завтра тебе остается мастурбировать в его квартирке с видом на телебашню, послезавтра он растворится в закатных лучах под тихий аккомпанемент северокорейской пропаганды, и еще чуть погодя ты будешь задавать себе вопрос, а был ли он, собственно, вообще и что теперь с этим делать.
Отзывы
Великолепная и очень глубокая, многоплановая, полная метафор экранизация рассказа Мураками с элементами психологического триллера в финале. Фильм-притча, показывающий на примере главного героя - Джонсу, весь трагизм нового поколения молодых людей в современном мире, которые не могут реализовать себя вследствие собственной ограниченности и постоянного зомбирования пропагандой (образы телевизора и северо-корейской пропаганды).
Неумение выразить свои эмоции, реализовать потребности, непонимание тех, кто в корне отличается от тебя приводит к разжиганию внутреннего огня ярости (аллюзии к новелле Фолкнера), который сжигает не только своего хозяина, но и все вокруг него. Один из лучших фильмов последнего времени, обязательный для просмотра каждым человеком, который ещё не разучился думать и чувствовать.
«ПЫЛАЮЩИЙ»
Скажу лишь о том, как искусно сделан фильм на символическом уровне.
В начале героиня разыгрывает в кафе пантомиму. Снимает кожуру с несуществующего мандарина и долька за долькой жует. Герой удивляется, как так...
- не пытайся представить, что мандарин есть. - обьясняет она ему. - Просто забудь, что его нет. И очень сильно захоти его. Тогда слюна появится сама собой, и ты почувствуешь вкус.
Эта сцена с пантомимой - ключ, эпиграф и метафора всей истории. После этой сцены знаки отсутствия будут рассыпаны по всему фильму, создавая его художественное единство:
- Кот, которого она просит кормить в ее отсутствие. Но кота никогда не видно, он прячется, и неясно, то ли кот на самом деле есть, то ли она его выдумала.
- Телефонные звонки и молчание в трубке, когда в итоге собеседник вроде есть, но на самом деле его нет.
- То ли вымышленный, то ли действительно существовавший колодец, в который в детстве упала героиня (или не упала).
- Мать, которая вроде где-то есть, но только как воспоминание, как сон, преследующий героя, в котором он видит, как он, ребенок, бросает мамины вещи в костер по приказу отца.
И в итоге мир реальности и мир призрачности, мир вещей и фантазий, мир жизни и смерти переплавляются смешиваются перетекают один в другой. Знаки становятся вещами, а вещи - знаками. И в итоге мы чувствуем то самое «синхронное бытие», когда мы вроде бы существуем везде, а вроде и нигде.
Вещь призывается к жизни не рождением, а одним лишь упоминанием, и потом продолжает жить, (как кисти рук в романе Роб Грийе, которые НЕ лежали на столе. Кисти рук НЕ лежали на столе, но их упоминание запускает работу воображение, а воображение делает так, что кисти рук лежали на столе.)
И везде знаки огня. Но не как озарение и победа над тьмой. А как последний спазм жизни, как нарочный небытия.
Этот ряд начинается с ее истории про африканский закат. Когда солнце багровеет последним всполохом и проваливается за горизонт. И мир гаснет, и наступает мертвенная темнота.
И в итоге героиня сама превращается в тот мандарин из первой сцены. Она исчезает, пропадает, ее нет. Но для героя она продолжает жить. Мы продолжаем видеть ее обнаженный дионисический танец, крылья ее ладоней, порхающих на фоне заката. Она продолжает жить.
Нет, не потому, что мы представляем, будто она есть. Мы просто забываем, что ее нет.
Посмотрев фильм, вы:
- сможете есть невидимый мандарин,
- кормить кота,
- мастурбировать, стоя напротив окна,
- узнаете что пьют и едят в Корее,
- научитесь танцевать под Майлса Дэвиса,
- и может быть захотите написать роман.
И да. Вам захочется секса с азиатской девушкой.
При всей моей любви к документальному кино с бытовыми затянутостями - в данном фильме бытовые сцены неоправданны. Смотришь и думаешь: то ли это особенности корейской подачи, то ли режиссер излишне тратит пленку. Есть совершенно пустые сцены, ждешь, когда уже будет завязка, терпишь, недоумеваешь и про себя материшься.
Достоинство фильма для меня - отсутствие однозначной разгадки.
По сюжету от себя (осторожно, спойлер)
Типаж писателя выбран очень странный (может, так и задумывалось): убогий, с тупым удивленным взглядом, у меня сложилось полное впечатление, что именно он псих.
Фильм не про любовь, какая тут любовь, когда главная героиня канула в лету и поминай как звали. Для меня фильм про классовую ненависть и тупую силу рабочих и крестьян, которые возомнили себя интеллигенцией (вот уж думаю, режиссер не про это снимал, ну зритель интерпретирует по-своему).
При всем уважении ооооооочень затянуто. Ощущение имитации возвращается вновь и вновь. Понятно, что и фильм про имитацию, но, странным образом, от него с первых кадров веет какой то неестественностью , как будто на сямисене играют французские мелодии. Потрясающая сцена , когда трое курят косяк на закате не в счет)
