Выставка

Петербург и «тюрьмы» Пиранези в современной фотографии

Сличение современной фотографии и старинной гравюры: подобный проект был у Аркадия Ипполитова лет десять назад в Дойче-Гуггенхайм и в Эрмитаже — Роберт Мэпплторп сопоставлялся с нидерландскими маньеристами XVI века. Получалось вплоть до нечаянных цитат, но в общем мысль была — показать вневременность художественной идеи, визуального образа, одинаково привлекательного для художника в XVI веке и в конце XX. Это у Ипполитова тезис такой: нет никакого особенного «современного искусства»; искусство вообще либо есть, либо нет — и в том, насколько оно «есть» —насколько оно способно транслировать идею и создавать образ, нет ничего обусловленного только современностью. «Все было встарь, все повторится снова» (мысль, впрочем, тоже не новая). Нынешние параллели Ипполитова — знаменитая серия гравюр «Тюрьмы» Джамбаттисты Пиранези и петербургский городской фотопейзаж; от эрмитажно-гуггенхаймовского проекта выставка в Name Gallery отличается тем, что Пиранези тут не представлен, за Пиранези приходится лезть в каталоги (хотя бы позапрошлогодней выставки того же Ипполитова в том же Эрмитаже) или на склад памяти, где хранится образ «пиранезианскости», чтобы потом сравнить ее, как и предлагает куратор, с лежащей где-то на соседней полке «петербургскостью». Петербург («самый умышленный город») и пиранезиевские «Фантастические изображения тюрем» имеют уже то общее, что они оба суть фантазия (порою весьма мизантропическая). Еще у них общего — происхождение: оба суть культурный продукт эпохи Просвещения, рассчитанный притом на самое широкое употребление; только Петербург как идея возник в самом начале этой эпохи, а величественная и мрачная антиутопия Пиранези — на ее пике, послужив для эпохи словно бы опрокинутым зеркалом, где превращенно отразился рационализм и прогрессизм Просвещения; непрестанный кошмар, который, однако же, мил его персонажам-насельникам. «В гравюре трудно жить, непросто жить и в Петербурге, и масштаб города — соотношение имперского размаха пространства и самоощущения отдельного человека — воспринимается так, как будто ты в гравюре Пиранези и оказался. От конфликта, обозначенного Пушкиным в «Медном всаднике», никуда не деться, конфликт этот — пиранезианский, и каждый фотограф, берущийся за Петербург, так или иначе этот конфликт переживает, осознано или нет», — пишет в предисловии к выставке Аркадий Викторович. Ну и не забудем еще, что оба они, Пиранези и Петербург, — черно-белые: традиционно именно так предстает «умышленный город» в фотографиях Бориса Смелова, Александра Китаева, Евгения Мохорева, Людмилы Таболиной, Станислава Чабуткина, Александра Черногривова, Сергея Щербакова — и еще десятка петербургских фотопейзажистов, собранных в Name Gallery Аркадием Ипполитовым и Ольгой Корсуновой из «Фотодепартамента».