Выставка

Шедевры искусства XX века из собрания Альбертины

Замечательная выставка, дающая объемное представление о таких течениях в искусстве, как экспрессионизм и абстракционизм. Чтобы познакомиться с творчеством художников – экспрессионистов, недостаточно даже эрмитажных лекций. Нужно видеть картины, чтобы в полной мере в сумеречных красках, фантастическом свечении и напряженной фактуре почувствовать дух, пораженный социальными катастрофами XX века.
Входя в Николаевский зал, я приготовилась увидеть живопись, кричащую экспрессией. Но глаз уловил прежде всего знакомое по картинам импрессионистов и постимпрессионистов сочетание красок, основанное на научных открытиях в области цветоделения. Многие художники, представленные на выставке, как будто стремились максимально использовать весь цветовой спектр. Но в отличие от картин импрессионистов, здесь нет радости жизни. Даже «Осенние цветы» Эмиля Нольде, написанные яркими красками и заключенные в черную раму, не радуют глаз. В его же акварельных «Каллах и анемонах» нет нежной трепетности цветов, они уподоблены светящимся в ночи фантастическим огням. Ярко-красные маки кажутся наполненными агрессией рядом с причудливо-извивающимися желто-сиреневыми ирисами. В «Вечернем пейзаже с облаками» нет чудесных закатных красок, все погружено в меланхолический сиреневатый сумрак, так же как и в «Пейзаже с пашней и ручьем», где сопоставлены противоположные цвета. В «Лунном свете» парусник в мистическом свечении луны, отраженном в воде, кажется призраком, «Летучим голландцем».
В расположенной рядом картине Аугусто Джакометти «Мир» изображены четыре девочки, сидящие на лугу, умиляющие трогательной прелестью. Но и здесь все те же драматические знаки экспрессионизма – четные контуры фигур, черная птица в руках одной из девочек. Фактура из пятен - мазков кажется растворяющейся на глазах. Эта детская идиллия очень быстротечна.
Нежный, тонкий портрет молодой женщины Герберта Бекля написан светлыми пастельными тонами. Но ее фигура и лицо обведены черным контуром и широкой полосой красноватых тонов, которая напоминает о «Крике» Эдварда Мунка и словно сжимает, замыкает в себе фигуру.
Сам норвежский художник представлен на выставке «Зимним пейзажем», самой большой по формату из всех находящихся в зале картин. Авторство Мунка определяется издали холодноватой красотой северного пейзажа с голубовато-серой далью неба. Но когда подходишь ближе, впечатление совершенно меняется. Картина как будто опрокидывается, ледник словно выползает с поверхности холста, и оказываешься захваченной напряженных хаосом цветных мазков. В самом деле, Мунк писал не кистью, а нервами. Похожее впечатление производит «Малый пейзаж на Темзе» Оскара Кокошки, привлекая внимание изысканной красотой палитры, расползающейся вблизи на отдельные хаотичные мазки. В «Виде на Верне-де-Бен» уже целый вихрь зеленых и коричневых мазков. В его поздних картинах 50-60 гг. «Девушка с бусами» и «Натюрморт с фруктами и птицей» живописная манера становится более спокойной.
Так же умиротворяют сельские пейзажи Эрнста Кирхнера. Синие в вечернем сумраке коровы, трогательно тянущиеся к водопою, уподоблены рисунком рельефу местности. В сцене на пляже девушка, легко и грациозно подходящая к обнаженному юноше, раскрывается навстречу ему. Городской пейзаж Кирхнера мертвенностью и бездушием зданий создает совсем другое настроение. Деревья кажутся здесь ненужным рудиментом. Бледно-зеленое здание вокзала опоясывает фиолетовая дуга железной дороги. Ощущение мертвенности усиливают бледно-лимонные облака.
Подобное чувство дисгармонии вызывает и картина другого представителя группы «Мост» Макса Пехштейна «Ирисы в вечернем сумраке». Как и картины Кихнера, она написана длинными плоскими мазками. Яркие фиолетово-голубые цветы кажутся фантастически светящимися на фоне темной зелени.
На отдельном стенде сопоставлены три женских портрета Пьера Боннара, Амедео Модильяни и Макса Бекмана. На поздней картине Боннара изображена его жена, стоящая рядом с окном. Картина заполнена жемчужно- перламутровыми тонами. Молодая женщина, написанная Модильяни, кажется особенно вещественной, телесной, теплой на фоне экспрессий и абстракций других картин выставки. На холсте Бекмана «Женщина с кошкой» черный фон стены, жесткие черные линии контуров фигуры, вазы с цветами, раскрытой книги разрушают домашний уют.
После посещения этой выставки вспомнилось стихотворение Арсения Тарковского, посвященное Винсенту Ван Гогу. Оно вполне может быть соотнесено и с творчеством художников – экспрессионистов, которые также как Ван Гог, напряженно и болезненно ощущали реальность.
«Унизил бы я собственную речь,
Когда б чужую ношу сбросил с плеч».

Выставка в Эрмитаже из собрания Альбертины – захватывает дух и не отпускает еще несколько дней. Я до сих пор нахожусь под сильным впечатлением мощи эмоций, которые немецкие и австрийские художники выплеснули на картины в начале 20ого века.
Вообще, немецкий экспрессионизм крайне увлекателен, поскольку в начале прошлого века Германия и Австрия пережили «крупнейшую геополитическую катастрофу». Крушение страны, излом сознания, и из недр души криком прорываются обнаженные до мяса чувства.
Рассматривая картины школы Баухауз, я еще раз убедился в том, что мы живем в глубоко постмодернистском мире.
На работе Оскара Шлеммера «Интерьер с шестью фигурами», изображены 6 женщин, выполненные в нарочито геометрической форме. Но главное, где они были изображены. В чистом светлом лофте с панорамным (почти) окном, и геометрически прямой мебелью. Этот интерьер идеален с точки зрения дизайна интерьеров начала 21 века. Минимализм и простота, геометризм и открытость. Но есть маленькое «но». Шлеммер писал картину в 1937, в тот момент, когда его искусство фашисты признали дегенеративным. Очевидно, что геометрический интерьер – это отражение его отношения к геометрическим митингам и факельными шествиям нацистов. То есть, он демонстрировал в этом интерьере нравственный упадок общества, а современные талантливейшие дизайнеры стремятся создать именно такой интерьер. (И вовсе это не значит, что общество сейчас в нравственном упадке).
На картине Франтишека Купки изображена абстрактная фигура. Он впечатлялся, глядя в микроскоп на неживую кристаллическую материю. А архитектор сердца Дубая Бурдж Халифа Эдриан Смит, явно находился под впечатлением картины Купки.
В общем, наш постмодернистский мир отрицает не только предыдущий опыт, включая модернизм, но и отрицанием самого отрицания, поскольку нового все равно уже не выдумать.

Это, пожалуй, главное впечатление, которое я вынес из Эрмитажа, в день, когда город был оцеплен полицией в геометрически серых шинелях и по улицам бегали люди с факелами.

P.S. Помимо немцев на выставке есть сказочно-божественный Модильяни, и душераздирающий Мунк.

Моему другу очень понравилась картина с убитой птицей. Вдвоём мы оценили работу Мунка. Красивейший пейзаж, выполненный в нежных тонах.

Великолепие Эрмитажа и чудеснейших картин из Нидерландов поражают воображение. Планируйте не менее 3-4 часов провести в этом шедевре Российской культуры. Обязательно сходите. Почему же тогда три звезды, спросите вы? Возьмите с с собой паспорт, иначе вам придется заплатить на 100 рублей больше, как иноземцу!! Готовьтесь постоять час-полтора в очереди на улице в кассу. Ну и в гардероб. Если вы не с утра пришли к открытию. Если вас больше двух - все должны стоять перед очи кассира, иначе вам продадут только два билета.