Выставка

Ирина Корина

У Ирины Кориной, уникального для нашей сцены художника, который настойчиво в течение всей своей карьеры занимается исключительно инсталляцией вопреки всем сложностям, связанным с бытованием этого жанра, пожалуй, впервые откроется настолько центральная выставка: ей одной дают под проект целый Манеж.

Забавным образом большой проект серьезной художницы — не продуманное программное событие, а экстренный результат стечения ряда бюрократических обстоятельств. Новообразованное выставочное объединение «Манеж» пытается осознать свои возможности: под его шапкой сосредоточено действительно очень много площадей, которые надо как-то заполнять и делать это регулярно. Достать такое количество произведений, чтобы насытить эту прорву, почти нереально, приходится перемещать по городу содержимое каких-то фондов и запасников (с кем получится договориться). Их перебрасывают с фронта на фронт (Малый Манеж, Большой Манеж, «Рабочий и колхозница»), но несмотря на значительные, похоже, усилия, которые предпринимает для этого руководство выставочного объединения, во временном и пространственном заполнении залов зияют досадные прорехи.

И вот решение найдено: дыры в расписании плюс огромные пространства можно заполнить инсталляционными проектами. Почему бы не соорудить в гигантском ангаре Манежа что-нибудь временное и вместе с тем завлекательное? Корина так и поступает, то есть буквально: строит внутри Манежа самое что ни на есть временное и завлекательное — а именно шапито. Пользуясь близостью — в прямом смысле — к власти (Манеж стоит аккурат под кремлевской стеной), она сооружает инсталляцию про отношения этой самой власти и народа: гигантский крутящийся шатер с бутафорским пламенем внутри, который заслоняют от зрителя ряды заграждений, — точь-в-точь как на площадях по всей Москве. Приблизиться к нему вплотную будет невозможно, и издали (а идти к нему придется через весь длинный ангар) он должен походить на притягательный мираж. Но вблизи дешевизна и грубость палаточной ткани, из которой сработана эта центрическая (читай: властная) структура, неизбежно будет бить в глаза. Еще одна — теперь с государственным размахом — коринская история о властных репрезентациях, которые сами — не более чем бутафория.