Тольяттинский уроженец, Михаил Лезин в родных пенатах и швец, и жнец, и на дуде игрец, в последнем случае даже буквально: как музыкант и композитор Лезин известен едва ли не больше, чем художник, хоть сам Лезин и считает себя художником прежде всего. Соблазнительно подвести общий знаменатель для его музыкальных и картинных экспериментов — что будет в итоге несложным, ибо точный аналог тому нойзу, что увлекает композитора и музыканта, мы обнаружим в фактурных абстракциях Лезина-художника. Подобным вниманием к «шуму поверхности», по выражению Александра Боровского, среди петербургских художников отмечено, например, искусство Владимира Духовлинова. Только петербургский художник скрупулезно выстраивает свои картины, словно объекты медитации, и предпочитает тонкие нюансы и сравнительно небольшой формат там, где Лезина увлекают жесты поразмашистей и эффекты, может, более грубые, но и более сильные, — отчего Лезин часто прибегает для большей фактурности к ассамбляжу, включая в композиции куски настоящей ткани или дерева.