Выставка

Владимир Кустов. Приближение прошедшего

Примерно половину нынешнего фотопроекта «Приближение прошедшего», что сейчас стоит в Мраморном дворце, Кустов показывал давно еще — в мае 2005 года, ко Дню Победы. То был юбилейный май, и был зал в цоколе Монумента героическим защитникам Ленинграда на площади Победы: гранит и металл, металл по камню и эхом раздающееся в этом интерьере цоканье метронома, отстукивающего время блокады. И как же вдруг скукожилось это величественное пространство, как потускнел блеск металла и полированного камня, когда показал здесь свои фотографии Кустов! И особенно те из них, где «приближение прошедшего» происходило буквально, путем макросъемки чистых фактур, ассоциировавшихся с той эпохой, — бинт, соль, хлеб, табак, порох, земля, пепел, взятые фотографом осязаемо крупно. И наоборот (объектив отъезжает), панорамная съемка где-то на Невском пятачке, за Невским пятачком, по направлению к Синявинским высотам: высокий тощий ельник со страшно провалившейся между сплетениями корней землею — осыпавшиеся, заросшие старые траншеи, но будто и впрямь обнажившиеся могилы… Тут дело, видимо, в том, что мемориал в принципе не рассчитан на такую тактильную и кожно-мышечную верификацию. Вернее, для того как раз и существуют гранит и металл, чтобы скользить по поверхности, не зацепляясь за шероховатости разной частной конкретной «правды»: ведь мемориалы оперируют идеями почти абстрактными, вроде «подвиг народа», и память там обязательно «вечная» и «всенародная». Кустов же связал долг памяти с непосредственным ощущением: настоящая память — это когда помнишь буквально кожей — и, можно сказать, выиграл. Убил памятник наповал. Говорил, правда, нечаянно. Совершенно не рассчитывал на такой эффект.
Теперь оказывается, это был проект для Русского музея. И Кустов работал над ним с 2004 года. И та выставка как бы не в счет, потому что по-настоящему показал его Кустов теперь только. К тем двум частям, с макросъемкой и панорамами, добавлено видео, смонтированное из натурных съемок Кустова в местах боев пополам с военной хроникой. А также серия натюрмортов, находки из тех же мест (штык, термос, саперная лопатка, ржавый цветок разорвавшегося снаряда и т.п.; на афише выставки — пролежавший не одно десятилетие в земле котелок). Сами по себе вещи довольно суровые, мрачные, опять же черно-белые, в натюрмортах Кустова они создают почти жанровые, игривые мизансцены («пришла минометная мина в гости к походному примусу», «лежат как-то снаряд со стеклянной бутылкой»). На такой эффект Кустов рассчитывал, интересно?