Выставка

Советский неореализм: 1953–1968

Академия — заведение учебное. Яркие цвета стендов в Тициановском и Рафаэлевском залах напомнят, правда, скорее о дошкольном образовании, а не высшем профессиональном, но ректор Семен Михайловский просто до конца дидактичен: если тебя поймет семилетний, то поймет и семидесятилетний, да? И это очень странно, что семидесятилетние тебя не понимают (тихое ворчание академиков). Даже если оставить на выставке те же разделы, что и сейчас, по номенклатуре сюжетов — «Трудовые будни», «Холодная война», «Города и люди», «Дети», «Мечтатели», «Физики-лирики», — но вернуть белые стены, все будет куда невнятнее. Потому что материал такой. Живопись и графика из собрания Музея Академии и методических фондов факультетов: учебные задания, постановки, эскизы, проекты 1950–60-х — выпускные или почти выпускные, почти зрелые работы, но все-таки пока еще школьные «сочинения». Сразу после имени ученика указан учитель — «руководитель А.А.Мыльников», «руководитель Е.Е.Моисеенко», «руководитель А.Ф.Пахомов», — но можно и не читая увидеть, кто у кого руководитель. Пишет под Мыльникова — значит, ученик Андрея Андреевича. Мастихином орудует будто Моисеенко — Евсея Евсеевича. Смутно напоминает кого-нибудь из репинских учеников — сто процентов мастерская Виктора Михайловича Орешникова; Орешников учился у Бродского, а тот как раз у Репина. (Ну а если совсем как-то все плохо — наверняка подопечный Бориса Владимировича Иогансона). Но хочется ведь не только вытащить проветриться вещи, запертые в фондах последние полвека, хочется вызвать в зрителе какое-то светлое чувство по отношению к той эпохе — жизнерадостной, искренней и оптимистичной, наивной в своем оптимизме и трогательной в своей наивности… А как, если в распоряжении лишь плохо артикулируемая груда постановок, постановок, постановок — где авторы пока еще только учатся имитировать жизнерадостность и оптимизм и совершенства в деле иллюзии еще далеко не достигли? Как быть с искренностью на фоне неминуемого бурсацкого однообразия?

Поэтому берем оранжевый стенд. И ставим рядом с, например, ярко-зеленым. Сразу другое дело. Сразу видно, где мечтатели, а где физики-лирики; тут вот тебе балет, тут врачи, а тут американская военщина.

Да и сам по себе оранжевый приятен глазу. Жизнерадостней как-то.