За красоту в ХХ веке художнику приходится оправдываться. Маньеризм, академизм, барочные излишества художники заклеймили еще в начале ХХ века — и только с наступлением постмодернизма стали позволять себе расслабиться. Может, и зря. Прекрасное должно бы ло стать прекрасным до приторности, дойти до абсурда и признать свое сродство с низкой культурой китча, чтобы в таком гротескном виде прокрасться обратно в передовое искусство. Зато теперь его оттуда не выманишь. Эту запутанную историю на примере русского искусства (неоакадемиста Кошлякова и бисерного рукодельника Цветкова, скажем) прослеживают кураторы Третьяковки.