Выставка

Дворцы, руины и темницы Джованни-Баттиста Пиранези

Джованни Баттиста Пиранези после своего имени никогда не забывал приписать «venetus architectus» — то есть «венецианский архитектор»; хоть и воздвиг сей архитектор за жизнь всего ничего (крупнейшая работа — перестройка древней церкви на Авентинском холме), да и славой своей был он обязан, как можно уже догадаться, Риму куда больше, чем родной Венеции. Рим и его колоссальная архитектура (античная, пусть и в руинах) произвели на Пиранези впечатление, определившее его последующее творчество — несомненно, архитектурное творчество, хоть с реальным строительством и не сильно связанное. И это впечатление от императорского Рима, наложившись на опыт типично венецианского жанра городского пейзажа, ведуты, и дало в итоге того Пиранези, каким он известен теперь. Одновременно фантазер и строгий археолог; с одной стороны, окормлявший своими мрачноватыми вдохновениями романтиков, экспрессионистов, сюрреалистов — короче, разномастных невротиков последних двухста с лишним лет; с другой, точными обмерами и зарисовками подкупавший архитекторов и декораторов. Или, как сейчас сказали бы, дизайнеров — эпохи ампира, но и не только. Разумеется, были случаи внушения и поближе; так, Пиранези стимулировал жанр воображаемой ведуты, архитектурной фантазии (с которой теперь и связывается прежде всего имя Пиранези, архитектурного фантазера, а не ученого-археолога), однако и тут не заканчивалось ближнесрочным пользованием наследия; Пиранези, так или иначе, попадал — и попадает — в святцы каждой новой стилевой эпохи. Опыты Пиранези часто подразумевала концептуальная и утопическая «бумажная архитектура» конца ХХ века; вообще, Пиранези стал в ряд провозвестников малоприятного будущего — это еще со времен «Исповеди курильщика опиума» де Куинси, но и на тех, кто опиум ни-ни, Пиранези действует неизменно.