Выставка

Илья Гапонов

Илья Гапонов родился в 1981 году в Кемерове. Окончил Национальную высшую школу изящных искусств в Париже, затем Государственную художественно-промышленную академию имени В.Мухиной в Санкт-Петербурге. Гапонов - художник-станковист. Он пишет монументальные полотна размашистыми мазками с использованием битума и кузбасслака. Кузбасслак - это одна из фракций переработки угля. Эту технику Илья Гапонов ранее применял на пару с цеховым братом Кириллом Кошетовым, но ныне их пути разошлись. В галерее “Триумф” выставка Гапонова исключительная, персональная.

Размер всегда был эстетической составляющей работ Ильи Гапонова, что для актуального художника, занимающегося живописью, правильный, возможно даже единственный ход. Вряд ли среди простых зрителей найдутся те, кто в современных мультимедийных и технологических условиях способен считать важное художественное послание со скромного полотна размером, к примеру, A4. А посыл у Гапонова пропорционален размеру – грандиозный. Речь пойдет о духовности и нравственности, а точнее, об их отсутствии в современном мире.

«Фиатирский престол» – новая живописная серия в авторской технике (битум и кузбасслак), вдохновленная отрывком из Книги Откровений (Апокалипсис Иоанна Богослова 2:18 - 2:29), в котором Бог передает послание церкви Фиатиры (современный Ахисар в Турции). Послание упоминает жену израильского царя Ахава Иезавель, чье имя ассоциируется в Апокалипсисе с еретическим лжеучением и развращенностью. Иезавель важна художнику как мекка, как символ наступивших времен. Отрывок из книги Откровений, как и работы Гапонова, – это констатация трудноуловимого, но ясно ощутимого отрывка времени, начала конца, попытка зафиксировать предапокалиптическое состояние.
Историко-богословские мотивы в творчестве художника не новы. Например, прошлая выставка Гапонова (совместно с Кошетовым) в галерее “Триумф” была посвящена евангельским сюжетам, если быть точным - документации последних дней жизни Христа. Экспрессивные движения, темные цвета, черный уголь, по-караваджиски высвеченные лики и тела с примесью врубелевского демонизма - все выглядело очень серьезно.

На этот раз, сохраняя нешуточный тон, Гапонов из очевидной возрожденческой эстетики гордо шагнул в голландскую, при этом его язык стал более тонким, а изображения сложными. Борясь с постмодерном модернистическими средствами, Гапонов не просто перемещается из одной исторической эстетики в другую, он точно и метко использует художественное наследие для трансляции конкретной, актуальной и понятной именно здесь и сейчас ситуации.

Natura morta как нельзя более точно подходит к нынешнему настроению художника. Смерть природы в голландских натюрмортах - увядание и разложение фруктов; смерть в работах Гапонова – вечная жизнь в наваждении и мареве из которых нет выхода. Символические атрибуты этого марева художник тщательно выкладывает на свой алтарь вместе с цветами и фруктами. Важна голландская эстетика и с другой стороны: предметное изобилие на блюде - это некая история буржуазной эры, как вотивный предмет на стенке призванный обеспечить потребление и разнообразие. Висящие на стенах картины Гапонова становятся таким же вотивным предметом, призывающим отвратить от окончательного человеческого падения и смерти бессмертной души при жизни.

Изобразительный ряд художника складывается из классических натюрмортов на фоне православных икон, приправленных странными деталями. Кроме фруктов и черепов на столы затесались значки Макдоналдса, тело Христа, голова лошади и прочая говорящая сама за себя символика. Изображения намекают на ересь, тленность и безнравственность.

Вероятно, сколлажированные в поле одной картины предметы разного исторического периода и разного идейного направления, могут показаться абсурдом, но только ленивому и невнимательному зрителю. Нужно еще лишь одно мгновение, чтобы разобраться. Приглушенные мрачные цвета, темное золото и эпическая тематика накрывают медленной дрожью. Сначала разглядываешь фрукты, затем кости и гамбургеры, после в поле зрения попадает иконописный фон и, кажется, кроме него ничего уже больше и нет. И тут, вместо того, чтобы захлебнуться аллегорическим триумфом всепонимающего человека, наступает состояние оцепенения, перебивающееся некоторой неприязнью. Гапонов как художник, бьет прямо в цель. Если учесть, что картина это “зеркало реальности”, то появившееся чувство отвращения - реакция не на гротескную художественную пародию на гнусность окружающего мира (как кажется зрителю сперва), а неприязнь к этому самому миру, пафосному, больному, бездуховному, трэшевому, с повсеместной тягой к пустому и бесполезному гигантизму.