Выставка

Анни Лейбовиц. Жизнь фотографа. 1990–2005

О, Энни! Твои фотографии чудесны, душевны и до боли пронзительны. Они натуральны, естественны и харизматичны. В них нет ни капли лжи, ни грамма обмана. Они разнообразны, эмоциональны и непомерно вдохновенны! После просмотра твоих творений хочется бежать и фотографировать всё вокруг, не выпускать камеру из рук, так, как это делаешь ты. Могила отца, рождение дочери, и, между делом, портрет Джонни и Кейт. Твоя жизнь и работа сплелись в метаморфозный творческий клубок и это, несомненно, достойно одобрения и похвалы. Но не мне тебя оценивать, Энни, я могу лишь восхищаться!

Ах, Эрмитаж! Великолепный, статный, великий. Дворец! Как, ну скажи, как в тебя помещается столько народу? Как ты терпишь бесконечные и оглушительно шумные потоки туристов? Как тебе удаётся дышать сквозь эти маленькие форточки? Ты пытаешься оградиться от этого, создавая лабиринты, через которые могут пробраться только опытные следопыты... тщетно! Они идут и идут, несмотря на, как минимум, тридцатиминутные очереди.

Организаторы! Ну почему Эрмитаж? Почему эти большие и светлые залы, в которых созерцаешь не работы, а собственное отражение на глянце? Почему комната, в которой умер Александр II?! Неужели нельзя было иначе, где-нибудь в другом месте? Где свободно и камерно, где тихо и умиротворенно. Куда не нужно пробиваться марш-броском через линию фронта. Где приглушенный свет и так тихо, что можно услышать, как растёт живот Деми Мур. Туда бы шли ради Энни, только ради неё. И никого кроме! Но нет, всё совсем не так...

Быть в нужное время, в нужном месте, с нужными людьми, подгоняя времена и события щелчком фотоаппарата.
Выставляться в лучших музеях мира и снискать славу самого востребованного, неординарного и, «даже», серьезного фотографа.
Обладать умением блестяще смешивать fashion-съемку с самой обычной и примитивной бытовухой.
Быть всеядным фотографом-космополитом, которому по плечу разнокалиберная съемка портретов, пейзажей, натюрмортов, интерьеров и репортажей.
Запечатлевать свои глянцевые фотонетленки на обложках таких титулованных журналов, как Vogue, RollingStone,VanityFair.
«Смело и откровенно» выставить на всеобщее обозрение семейные и очень личные фотографии и назвать все это private-лицедейство - “Photographer’s life” - кусок жизни 1990–2005.

В Петербурге, в Эрмитаже, в личных покоях бывших царственных особ, среди которых зал, где скончался Александр II, проходит исповедь женщины, которая фотографирует все: жизнь и смерть, славу и неприкаянность, взлеты и падения, до и после - Анни Лейбовиц собственной персоной. К сожалению «после» бывает финалом даже для самых талантливых и любимых знаменитостей. Трудно устоять среди VIP-персон современности, которые иногда напоминают восковые фигуры, позирующие бесстрастному фотографу.

Вереница celebrity в разных ракурсах и позах: они могут блистать в свете софит (Николь Кидман), вальяжно развалиться на старом диване (Бред Пит), или, того хуже, предстать в домашнем халате и тапочках (Джек Николсон), скорчить зверскую рожицу (Джим Керри), обнажиться и залезть в ванну с молоком (Вупи Голдберг), выставить на показ свой живот с зародышем (Деми Мур), повесить на шею лебедя-висельника (Леонардо Ди Каприо).
За каждым фотосюжетом стоит определенная история и, в многочисленных интервью Анни Лейбовиц, они каждый раз обрастают новыми подробностями и деталями.
Самая расхожая - это история последней фотосессии Джона Леннона и Йоко Оно, после которой спустя 5 часов случится несчастье, а обложка журнала “Rolling Stones” станет иконой для многих поколений.
К сожалению, на выставке в Эрмитаже этой фотографии не было, зато была другая, не менее любопытная: Кейт Мосс и Джонни Депп. На смену чувственной обнаженности Леннона и холодной отрешенности Йоко, приходит полнейший пофигизм современности в виде одетого Деппа, спящего на обнаженной Мосс. Однако обнаженка у Лейбовиц всегда сопряжена с определенной позерской эстетикой: знаменитый наркоманский взгляд Кейт перебивает одна ловко подброшенная деталь – родинка на ее правой груди.
Увы, моих любимых диснеевских реинкарнаций, вызывающий приторный, но священный трепет, не было. Парочка пейзажных и размытых фотозарисовок на полстены сменяются вкраплениями из семейных альбомов. Среди черно-белых кадров родных Анни, постоянно появляется лицо одной женщины. Сначало молодое и полное сил, потом увядающее, стареющее, а чуть позже изможденное и больное. Лицо, которое невозможно забыть, молодое оно, или старое, вернее глаза, полные мудрости, драматизма и отчаянья - Сьюзан Зонтаг, американская писательница и журналистка. В течение многих лет двух женщин связывала тесная дружба и сотрудничество.

Я вдруг поймала себя на мысли,что на этой выставке мне становится неловко, а моментами даже страшно. И дело не в фотографиях мертвого отца Анни Лейбовиц, или онкологической больницы, где провела последние годы жизни Зонтаг. От семейных фотографий, которые обычно вызывают тепло и ностальгию, веяло чем-то холодным и бесчувственным.
Что такое жизнь фотографа?
Что такое жизнь востребованного фотографа?
Многие думают, что это блестяще сделанные фотоснимки, которые расхватывают модные журналы, которыми восторгаются знаменитости и простые смертные. Они копятся в течение жизни, а потом выдают картинку того, что происходило совсем недавно, или давным-давно. Но фотография - это все равно кадр, момент жизни, который прожит и никогда не повторится. Это прошлое.

Поневоле задумаешься, как несправедлива жизнь к тем, кто вынужден, выставлять свое личное «прошлое» напоказ.
Возможно, желание поделиться самым сокровенным и дорогим, возможно долги, сжимающие костлявой рукой горло, возможно, желание успеть перебежать дорогу тому, что бывает после…

Встав около половины девятого утра, простояв час в очереди на открытом солнце, просочившись сквозь турникеты вместе с группой итальянцев и поднявшись на второй этаж, я всё-таки дошла до залов, где в тишине и прохладе расположилась выставка. Посетителей было очень мало – 4-5 человек, специально пришедшие, а не случайно забежавшие, потому что выставка находится не в первых залах, которые попадаются на пути посетителя, а подальше, сбоку от широкого темного коридора со шпалерами, словно специально для того, чтобы «чужие» не проникли и не увидели.
А посмотреть есть что – разнообразные фотографии, разнообразные герои, разное настроение, но всех их объединяет нечто неуловимое, человечное в образах…
Абсолютно разные сюжеты – от рождения ребенка – вот ему перерезают пуповину, вот он кричит, до старости и приближающейся смерти. Я бы сказала, что эта выставка не только ретроспектива творчества, но ретроспектива жизни – рождение, взросление, юность, зрелость, старость… Каждый этап с его прелестями и ужасами, со смешными и трогательными моментами и минутами, вызывающими жалость и сострадание. Очень трогательно Анни изображает свою семью, детей, родителей – малышки – маленькие принцессы и ангелочки; в лице матери чувствуется всепонимание и всепрощение, как у любой мамы. Трогательна и забавна серия снимков «Семидесятилетие мамы» - на всех 4 фотографиях мама то моет, то готовит, то убирает и она к нам спиной – да-да – день рождение у неё, но она весь день хлопочет – как это знакомо!
Фотографий звезд не много (хотелось бы отдельную выставку, посвященную именно этой стороне творчества мастера), но они красивые, удивляющие, впечатляющие и то же очень добрые, человечные, как мне кажется; даже немногие фотографии с обнаженными героями не выглядят пошло, а напротив, радуют глаз. Как вам Леонардо ди Каприо за городом с лебедем, обвившимся вокруг его шеи? Или известная актриса (забыла имя) в образе Евы со змеей? Необыкновенно трогателен живот беременной Деми Мур, обхваченный её нежными руками и сильными, волосатыми руками Брюса Уиллиса – нет слов, чтобы выразить все те мысли и чувства, которые возникают при взгляде на этот снимок – идея простая, но какая говорящая!
Есть и снимки видных политических деятелей, пейзажи, вещи…
Лучше всего окинуть весь представленный период помогают несколько стендов в последнем зале, где помещено множество фотокарточек, маленьких, черно-белых и цветных с подписями годов – с 1989 до 2005 – смотря на них, прикрепленные вроде бы беспорядочно, словно выхваченные моменты из жизни, осознаешь, как разнообразна была её жизнь, но так же разнообразна и наша… И кто знает, может в нашей жизни наберется ещё больше моментов-фотографий, которые хочется или не хочется вспоминать, но которые остались прикрепленными к нашей памяти.

Я была на выставке Анни Лейбовиц в Стокгольме в музее Fotografiska. Тогда я была в полном восторге от ее снимков. В основном были представлены фотографии знаменитостей, сделанные ею для Rolling Stone и Vanity Fair. Лица с обложки были совсем не похожи на "звезд", больше на обычных людей, на лицах которых можно было "прочитать" их мысли, желания, характер ... увидеть то, что смогла поймать Анни через объектив фотокамеры.
Все ее снимки необычны по свету, ракурсу, постановке. Как она сама сказала, во время съемки «А я не могу разговаривать. Я ищу тему». Все фотографии как маленькие истории.
От выставки в Эрмитаже ожидала больше. Но при этом здесь были представлены фотографии из ее личной жизни: дочки, родители, брат, рождение, праздники ... и даже как она принимает ванну. Сложилось впечатление, что фотография в ее жизни - это как дышать. Может поэтому каждый кадр настолько интересен, ярок и жизненно правдив.

Мало фотографий. я ожидала большего, не смотря на всю харизматичность Энни) и лучше бы включили работы и раннее снятые.

что касается Эрмитажа, согласна с комментарием выше:) в зале,где умер Александр 2... ну как-то так..